Алекс Мустейкис - Миражи, Третье тысячелетие

Мустейкис Алекс Миражи, Третье тысячелетие

Алекс МУСТЕЙКИС

МИРАЖИ. ТРЕТЬЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ.

1. Вечный Город.

Пустыня.

Красная, выжженная солнцем однообразная равнина простирается во все стороны до самого горизонта. Легко поверить, что она бесконечна во времени и в пространстве, что весь мир - это бескрайние ряды барханов, тишина и белесое, обесцвеченное лучами солнца небо. Кажется, что пустыня была такой же миллионы лет назад, и еще не один миллион лет пребудет такой же - без малейшего намека на воду и кипение жизни. Лишь ветер, завывая, срывает красный песок с вершин песчаных гор и горстями швыряет вниз. Песок течет темными змейками, и, останавливаясь, мгновенно сливается с неподвижными склонами барханов. Ветер дует постоянно, он подгоняет стада песчаных гор, - и те ползут, медленно исчезают в одном месте и возникают в другом. Если воспринять ритм этого незаметного глазу движения, можно увидеть, как бурлит песчаное море, как катятся по его поверхности песчаные волны, образуя песчаные водовороты, как бушуют песчаные шторма и бури в десятилетия особо сильных ветров. Нет только берегов, в которые бы бился песчаный прибой. И нет ничего постоянного в этом мире красного песка. Кроме самой пустыни. Кроме палящего солнца на выцветшем небе. Кроме сухого ветра, несущего красную пыль. Воздвигнутся и падут города, расцветут и скроются в глубине лет целые цивилизации, а на часах пустыни не пройдет и секунды. Здесь, среди безжизненных песчаных волн, соединились в одно целое вечное и эфемерное, слились мгновения и тысячелетия.

Шуршит пересыпаемый ветром красный песок вечности. Над гигантскими песочными часами Вселенной звучит шепот безвременья.

Дорога.

Светло-серая бетонная полоса протянулась от горизонта до горизонта, одним резким движением перечеркнув плавные линии пустыни. Это вызов вечности и равномерности песчаного океана. И вот уже струится по бетонному полотну красная поземка. Как будто еще мгновение, - и пустыня поглотит дорогу, на пока этого не случилось, дорога стремится вдаль, догоняя заходящее солнце. Воздух над ней струится и переливается, и в призрачном его дыхании возникают мираж. В один миг над дорогой встают небоскребы, плывут среди громад айсбергов корабли, еще дальше - зеленые поля с яркими пятнами цветов, кипящие потоки водопадов, заросли тропического леса, а за всем этим - еще нечто незаметное, неразличимое перед плывущим в небе красным солнцем, - словно звездное небо или мерцающие огни далеких городов. И вдруг исчезает бесконечная замкнутость пустыни. Эти миражи - как напоминание о том, что существует и другой мир, живущий по иному времени и по иным законам. И бессмысленности вечного существования пустыни противопоставлен краткий миг стремления к неясным целям, лежащим далеко за горизонтом.

Но миражи легко сдуваются ветром и растворяются в светло-голубом небе...

Автомобиль.

Он синей молнией мчится по дороге, рассекая воздух пустыни. Это то, чего до сих по дороге не доставало - реальное движение. Стремление дороги умножено мощью мотора, и миражи с каждой секундой становятся все ближе и ближе, пока вдруг не исчезают и не появляются вдали вновь - еще более прекрасные, еще сильнее зовущие к себе. де-то впереди, за горизонтом, находится цель путешествия. Ее пока не видно, и только возникающие перед автомобилем видения говорят о том, что она есть. Автомобиль пронзает колышущиеся призраки, он несется к самой далекой из видимых целей - к той точке на горизонте, где бетонная лента, как взлетная полоса, упирается в небо.

Кирпич.

Остановка времени, остановка движения. Ветер больше не шуршит вслед автомобилю песком по дороге. Здесь, среди неизменного моря вечности, у самой кромки бетонного полотна нашлось нечто, еще более эфемерное и чуждое пустыне, нежели зовущая вдаль дорога.

Чуждое ли?

Кирпич. Он такого же красного цвета, как и песок, заполняющий пространство на многие километры вокруг. Кажется, что он вырос из этого песка, что он его логическое следствие, та невозможность, которая не может не произойти. И вполне возможно, что этот кирпич так же незыблем в своем существовании, как и пустыня, как ветер, как каждодневный восход и закат солнца над этой равниной, покрытой красными гребнями песчаных гор.

Перед кирпичом, на границе песка и бетона, стоит девочка. Она смотрит на кирпич - долго, как будто думая о чем-то другом, не связанном ни с пустыней, ни с низко висящем над --">