Виталий Войцик - Пиши, человек!

серо-голубого цвета. Соседи твердили, что в отца. А вот Вольф оказался даже не в мать (та была рыжей красоткой) — угольная шерсть, белые грудь, лапы и морда, голубые сверкающие глаза, обведенные тонкой черной маской.

Рос Вольф щенком сильным и любознательным.

* * *

— Значит, сильным и любознательным? — улыбнулся человек.

— Именно так! Пиши!

* * *

Он любил гулять и часто убегал, чем доставлял немало хлопот своим родителям. Не меньше их его неподобающим поведением интересовался и Грей — старейшина всего собачьего племени. Он часто отчитывал молодого пса, раз за разом пугая его встречей с людьми.

— До сих пор они бродят по белому свету и, встретив псов, всегда стараются обманом втереться им в доверие. Мы не умеем лгать и хитрить, поэтому так легко попадаемся на их уловки. Когда-то они использовали нас, теперь хотят того же, ибо понимают, что не выжить им без нас. Но мы больше не должны помогать людям. Добром для псов дружба с человеком еще никогда не заканчивалась, — наставлял Грей маленького Вольфа. Но тот лишь отводил уши, предвкушая очередной поход в запретные земли.

— Но ведь люди подарили нам разум. Разве это не так? — возражал он старому псу.

— Они всего лишь научили нас разговаривать, да и то лишь для того, чтобы было проще с нами управляться!

Но сколько Грей ни пугал озорного щенка, интерес у того только нарастал. И однажды он обнаружил старый человеческий город. Небольшое поселение, когда-то принадлежавшее людям. Несколько десятков разрушенных строений, сгоревшие сараи, поросшие густой травой дороги. Вольф радостно бегал по каменным развалинам, некогда служившими людям домом, и жадно обнюхивал оставшуюся утварь. В голове в тот момент возникали странные образы. Ему казалось все знакомым и родным, словно он побывал на развалинах собственной памяти.

Эта прогулка надолго запала в его щенячье сердце, и, несмотря на запреты, он снова и снова возвращался в это удивительное место.

Прошло время, и Вольф немало возмужал. Он перестал быть маленьким щенком, которому каждый норовит дать совет и всякий пытается учить уму-разуму. Он перестал слушать родителей и даже осмеливался спорить с Греем. Ему порядком надоели нравоучения, и он никак не мог взять в толк, почему же этот заброшенный город так опасен. И почему псы как огня боятся всего, что связано с человеком. Так, однажды он притащил из развалин странный квадратный предмет, который состоял из множества тоненьких листков. Грей, завидев диковинную вещицу, тут же вздыбился, как если б неподалеку в небе сверкнула молния. Словно Вольф принес опасную проказу. Старый пес взревел, бросился на книгу (именно так называли люди эти странные шкатулки, в которых хранили свои знания) и острыми клыками разорвал ее в клочья.

— Никогда! Слышишь? Никогда не прикасайся к ним! — брюзжал слюной Грей. — Именно с книг все и начинается!

— Что же начинается? — чуть заикаясь, спросил Вольф.

— Все знания ведут к одному и тому же. К разрушениям. Вот и нас создали, чтобы мы помогли им в этом. Но мы должны быть рядом с природой. А любые знания нас отдаляют от нее.

Вольф лишь виновато опустил голову и ушел, но на следующий день он уже мчался в город в надежде найти еще одну книгу. И он ее нашел. Листая страницу за страницей, он вглядывался в неизвестные символы в попытках понять их значение. Он с отчаянным упорством принялся их изучать, но все его старания были напрасны. И вот однажды случилось то, что навсегда изменило его жизнь (и помогло научиться читать). Он встретил человека!

* * *

— Ведь он этого очень желал, не правда ли?

— Он очень хотел прочесть эти книги, а человек ему помог… — многозначительно ответил пес.

— И все же…

— И все же действительно желал. И одновременно боялся…

Вольф как раз сидел на обрушившейся стене. Перед ним лежала толстая книга, открытая на первой странице. Он редко доходил до второй…

— Ты хочешь научиться читать? — спросил высокий человек, который выглядывал из-за соседней стены.

Вольф в испуге спрыгнул на землю, отбежал назад и зарычал.

— Не бойся! — ласково сказал человек. — Я всего лишь хочу тебе помочь.

— Не подходи! Укушу! — раздалось сквозь протяжное --">