Джон Герберт Варли - «Багатель»

этом плохого? Ненавижу тратить время впустую, вот и все.

Она вывернулась из его хватки и заняла оборонительную позицию, чувствуя себя словно в кошмарном сне. Но, получив отпор, Бирксон отступил, предпочитая больше не настаивать.

— Хорошо. Подождем. Но я бы хотел пропустить с вами по стаканчику, или, может быть, поужинать. Конечно, после того, как все закончится.

— Там же вот-вот... Как вы можете думать о таком, когда...

— Скоро может произойти взрыв? Знаю. Слышал уже. Просто бомбы меня заводят, вот и все. Ладно, оставлю вас в покое. — Бирксон снова ухмыльнулся. — Но, возможно, потом вы передумаете.

На секунду Бах показалось, что ее стошнит от отвращения и страха. Страха от бомбы, конечно, а не от этого противного человека. Ее желудок неистово крутило, а он тут сидит, думая о сексе. И все-таки, кто он такой?

Капсула дернулась, и они отправились в путь.

Опустошенная Лейштрассе теперь представляла собой мерцающий каркас из нержавеющей стали витрин и светящегося потолка. Со станции на площади к ней спешила странная пара: Бирксон в его нелепой одежде для гольфа, с шипами, скребущими по гладкому каменному тротуару, и Бах, на полметра выше него, стройная, как типичная лунианка. Она носила стандартную форму городской полиции, состоявшую из голубой повязки на руке и фуражки с эмблемами ее звания, а также наплечную кобуру, специальный пояс, с которого свисали блестящие и смертельно опасные на вид орудия труда сотрудников правопорядка, простые туфли без каблуков и несколько обрывков ткани в произвольных местах. В спокойной обстановке лунных коридоров, скромность давным-давно вымерла.

Они добрались до кордона, установленного вокруг бомбы, и Бах стала совещаться с офицером, который был там за главного. На улице слышалась неподходящая для такой ситуации музыка.

— Что это? — спросил Бирксон.

Офицер Уолтерс, человек, разговаривавший с Бах, оглядел Бирксона с ног до головы, прикидывая, как относиться к ухмыляющемуся чудаку. Очевидно, это тот специалист по бомбам, о котором Бах говорила в первый раз, но родился он на Земле и являлся гражданским. Уолтерс так и не мог решить, стоит ли говорить ему «сэр».

— Это бомба. Она поет уже пять минут. Думаю, у нее кончились заготовленные фразы.

— Любопытно.

Лениво раскачивая клюшкой из стороны в сторону, Бирксон подошел к ограждению из окрашенной стали и начал отодвигать одну из секций.

— Стойте... сэр, — сказал Уолтерс.

— Минутку, Бирксон, — поддержала Бах, подбегая к нему и чуть ли не хватая за рукав.

В последнюю секунду она все же решила этого не делать.

— На заграждении написано, что никто не должен пересекать эту линию, — добавил Уолтерс к вопрошающему взгляду Бах. — Потому что, если эта штуковина взорвется, вся ближняя сторона Луны взлетит на воздух.

— Что это, черт возьми, такое? — слезно спросила Бах.

Бирксон оставил в покое заграждение и, тактично взяв ее за руку, отвел в сторону. Он заговорил с ней так тихо, что лишь Уолтерс смог его расслышать.

— Это человек, превратившийся в киборга и подсоединенный к бомбе с, возможно, урановым зарядом, — сказал он. — Я уже видел такое. Одна из таких штук сработала в Йоханнесбурге три года назад. Не знал, что кто-то их еще делает.

— Я слышала об этом, — почувствовав холод и пустоту внутри, сказала Бах. — Получается, вы думаете, это действительно бомба? Откуда вы знаете, что это киборг? Разве это не могут быть просто кассетные записи или компьютер?

Бирксон воздел небу глаза, и Бах покраснела. Черт побери, это же разумные вопросы. К ее удивлению, у него не нашлось логически оправданных доводов. Ее заинтересовало, кто же он все-таки такой. Правда, ли он специалист, за которого она его принимает, или просто самозванец в клетчатом свитере?

— Можете назвать это чутьем. Я поговорю с ним, а вы пока распорядитесь, чтобы на уровень ниже притащили промышленный рентген. А на уровень выше — пленку. Поняли, в чем смысл?

— Хотите узнать, что у этой штуковины внутри. А это не опасно?

— Очень опасно. Но у вас же оплачена страховка?

Бах ничего не ответила, но приказы отдала. В ее голове крутился миллион вопросов, но она не хотела выставить себя глупой, задав один из дурацких, таких, как: сколько радиации выделяет промышленный рентген, пробиваясь через камень и стальной пол? Бах казалось, что ответ ей не понравится. Она вздохнула и решила позволить Бирксону делать то, что он хочет, пока она не --">