Феликс Яковлевич Суркис - Перекресток, или Сказка о Тави

Феликс СУРКИС Перекрёсток, или Сказка о Тави

"Два брата через дорогу живут, а друг друга не видят…"

(Загадка)

Подберезовик был крепкий, плотный, на высокой, изогнутой у земли ножке, в светлых пятнах по темно-коричневой шляпке. Толику нравилось даже его название — обабок. Зацепившись свитером за куст, так что ветки пружинисто потянулись за ним, Толик нагнулся, встал на колени и аккуратно провел ножом по грибной ножке.

— Что вы нашли, дядя Толя? — заставил его выпрямиться завистливый Лоркин голосок.

— Поганку, — усмехнулся Толик.

— А ну покажите!..

Толик протянул племяннице корзинку.

— Ничего себе поганка! Мне бы такую! А я вон хожу-хожу, только донышко закрыла, а у вас…

— Зато у тебя два белых. Хочешь, давай меняться.

— Ага, хитренький какой, дядечка Толечка! Чтоб мои белые тоже к вам перешли?

— Ну, и нечего, канючить. Иди-ка вот сюда, на черничку.

— Нетушки-нетушки! Сами там у муравейника ползайте.

— Подумаешь, испугалась!

— А вот и не испугалась вовсе. Я, если хотите знать, даже комаров не боюсь. Уже тридцать три штуки прихлопнула. Нет, тридцать пять: вот сразу два попались. Сейчас я их запишу.

Лорка достала из-под куртки блокнотик, шариковый карандаш и поставила пару черточек в чистой клетке. Потом с лицемерным вздохом опять взялась за корзинку:

— Дядя Толя, понесите, а?

— Выйдем из лесу, так и быть выручу. А пока сама таскай.

— Тогда хоть спойте что-нибудь… Ой, а вы сыроежку пропустили!

— Я их не беру. Осторожно, не зачерпни, здесь болото. Ступай по корням.

— Я застряла!

— Потому что нытик. Ну, смелее!

Толик прощупывал палкой качающуюся, залитую тяжелой черной жижей тропку. В его кедах давно уже хлюпало, но шерстяные носки не давали ногам застыть. Лорке в резиновых сапожках тем более было нипочем. Однако девочка почему-то примолкла. Волосы выбились у нее из-под капюшона, и она их не поправляла. Остренький носик брезгливо морщился: действительно, здесь пахло гнилью, листья ивняка покрывала ржавчина, кое-где торчал мохнатый от старости и мха сухостой. Липкая паутина неприятно оседала на лицо, а летучие паучки, падая сверху, копошились в волосах, впивались в шею. От них долго зудело и чесалось тело.

— Дядя Толя, а лес нас не любит?

— С чего ты взяла?

— Ну, вот в парках белки не боятся брать у меня сахар из рук, а в лесу ни одна не покажется. И еще там деревья прирученные, а здесь какие-то дикие, хмурые. Вроде задумались о чем.

— Мало ли что может показаться! Раньше люди вообще считали, что в каждом дереве человечки живут. Если дерево срубить, они умирают. Насочиняли всяких сказок из-за таких вот дремучих мест…

— Значит, про лес ерунду говорят?

— Конечно. Лес как лес. Глухие деревья да комары. Пусто…

Толик размахнулся и гулко стукнул палкой по стволу березы.

— Ну, на тропинку мы с тобой выбрались. Теперь строго по солнышку, скоро дом!

Вдогонку им зашелестели листья. Хрустнула ветка. Чуткая предзакатная сырость уже подстерегала лес.

* * *

Тьоу вздрогнула от удара по ее дереву и, выглянув, успела поймать краешек солнца. Она знала, что потом заболят глаза, и кожа на лице будет саднить и искриться, и колющим нытьем ответит на перегрев фолль — складка термолокатора у горла. Она знала это и все-таки на секунду раньше, чем следовало, оторвалась от шершавой березовой коры. Холодный багровый луч царапнул по глазам так, что виски заломило. Тьоу зажмурилась и не увидела, как солнце покатилось под горизонт.

Роса уже пала на траву, лес пробудился, синицы торопливо дотягивали обязательную вечернюю звень, и по своим извилистым путям поплыли тоненькие голоса запахов. Пахло мухомором, таволгой, мокрой паутиной, золой, а откуда-то издалека желтенький мотылек настойчиво звал свою подругу.

Тьоу отделилась от ствола, дунула вдоль ветки, чтоб послушать, как поворачиваются листья, и тихо скользнула вниз. Из-за толстого корневища выглядывал, улыбаясь, зайчишка, которого она неделю назад вызволила из капкана. Лапку ему пришлось заговаривать, потому что кость, кровь, нервы — все в организме перессорилось между собой. Увидев Тьоу, зайчиш изо всех сил забарабанил по дереву.

— Поиграй, малыш, один. Тави сегодня очень заняты.

Заяц горестно опустил одно ухо.

— Иди-иди, нечего притворяться! — Тьоу засмеялась, потеребила его пушистый --">