Сергей Вадимович Казменко - Сборник рассказов и повестей

обычно бывает, атмосфера за столом была несколько напряженной. Не все присутствующие находились друг с другом в хороших отношениях, и только такой важный повод заставил нас собраться вместе. Но постепенно, после первых тостов, языки развязались. Пошли разговоры, кто-то вспомнил забавные эпизоды из Его биографии — о Нем можно было рассказывать часами и не повторяться. Только Рожин совсем не к месту вылез со своим тостом об истинном патриотизме и гражданственности, которыми всегда отличалось Его творчество. Тут к месту было бы процитировать рожинскую статью пятилетней давности, где автор обвинял Его как раз в отсутствии гражданской позиции. Ей-богу, я чуть было не сделал такую глупость, но вовремя вспомнил, что мою предпоследнюю рукопись еще могут отклонить, и многое зависит от того, как поведет себя рожинский свояк. Но я бросил взгляд на Его портрет и подмигнул, показывая, что меня-то Рожину провести не удастся. Он, как мне показалось, подмигнул мне в ответ. Честное слово, Он был мировым мужиком!

Потом слово взял Сухарчук.

Этот тип везде пролезть умудрится. Будь моя воля, уж его-то я никогда на банкет не пригласил бы. Хотя, если разобраться, все мы здесь немного посторонние, никто из нас не мог бы при жизни причислить себя к Его друзьям. Разве что Филя — но Филя в друзьях-приятелях со всей богемой. Но, честное слово, просто немыслимо было бы увидеть здесь всю ту публику, с которой Он обычно водился. Да и сам Он… Ну кто бы мог подумать еще несколько лет назад, даже после того, как Он уже ушел от нас, что придет час, когда каждый будет рад считаться Его другом? Мне тогда эта мысль показалась бы дикой, несуразной. Но почему? Ведь Он такой же, как и все мы. Не завидовал же я, в самом деле, Его таланту и популярности? Зависть и злоба — удел неудачников или же бездарей вроде нашего Рожина, у меня просто нет причин для этого. И потому мы с Ним вполне могли бы дружить. Я посмотрел в Его сторону, и мне показалось, что Он понимает мои мысли. Да и как Ему не понять — ведь мы с Ним люди одного масштаба, и, проживи Он дольше, я уверен, наша духовная близость, которую подсознательно я всегда ощущал, привела бы к крепкой дружбе. Иначе просто быть не могло. Жаль, жаль, что я не понял этого раньше.

А впрочем, ничего ведь еще не потеряно.

Общего разговора за столом давно уже не было. Народ разбился на группы, где-то хохотали над очередным анекдотом, где-то пытались вести серьезные разговоры, высказывая, как это обычно бывает, массу кажущихся умными мыслей. Я поднялся, слегка покачиваясь подошел к Нему и сел рядом, на место, с которого только что встал Капустян.

Он молча посмотрел мне в глаза.

— Не понимаю, — сказал я, закуривая. — Как ты его терпишь? Вспомни, что он писал о тебе.

Он, как мне показалось, усмехнулся, но ничего не ответил. Ну конечно, Он намекал на то, что и я не без греха. А сам Он что, никого никогда не обидел? Да здесь, за этим самым столом больше половины тех, кто был Им так или иначе обижен — но никто Его ни в чем не винит. Ведь Он же слышал, какие произносились тосты, какие речи. В конечном счете, не так уж сильно Они все Его обижали. В конечном счете, все мы квиты, и надо бы позабыть все обиды.

Это примерно я Ему и высказал. Не помню уж, какими словами.

— А вот Капустян, — я нагнулся к самому Его уху, — тот действительно сволочь. Он же…

— Капустяна ты не трогай, — сказал Он жестко. — Капустян человек нужный.

Я сначала и не понял ничего. И только потом сообразил — и в голове сразу прояснилось, как будто и не пил вовсе. Ну как я раньше не подумал — Он же собирается свалить Хлобукова. Ну да, тогда, само-собой, без Капустяна делать нечего. Я посмотрел на Него с интересом и уважением. Действительно, надев этот костюм и галстук, Он здорово изменился. Кто бы мог подумать раньше, что с Ним можно будет проворачивать такие дела? Зато теперь… Мы же всю эту сволочь вот где держать будем! И я, чтобы он понял, что на меня во всем можно положиться, показал Ему сжатый кулак и сказал:

— Вот где они все у нас теперь будут!

— Это ты правильно понимаешь, — Он похлопал меня по плечу. — Заходи завтра, договоримся, — и Он подмигнул мне правым глазом.

Я подмигнул Ему в ответ.

Мы с Ним прекрасно понимали друг друга.

МАТЕРИАЛИСТ

Петр Гаврилович Вразмов был закоренелым, последовательным материалистом. Он не верил в бога, чертей и прочую оккультную ерунду, видел во всем этом лишь чье-то желание --">