Константин Иванович Ситников - Кукольник

Ситников Константин Кукольник

Константин СИТНИКОВ

КУКОЛЬНИК

Старик сидел за низким столиком под разноцветным тентом на открытой террасе. Легкий бриз играл красными, желтыми и зелеными лепестками матерчатого зонта над его головой. Мы были единственными посетителями летнего ресторанчика на обрыве, если не считать маленькой девочки, лет четырех, в белом ситцевом платьице, которая стояла возле перил, держась ручонками за прутья и глядя на море.

С моего места, почти у самого входа в пустое сумрачное помещение, моря видно не было, однако близость его ощущалась по всему: по огромной тускловатой голубизне, затянутой редкими перистыми облаками, и по тому, как девочка щурилась, прислоняясь щекой к гладкому деревянному поручню, прогретому за день солнцем.

Потягивая через соломинку охлажденный оранж, я предавался неторопливым размышлениям. С кем пришла сюда эта малышка? Вряд ли ее привел старик, для этого она держалась слишком независимо. Скорей всего, решил я, это дочка какой-нибудь одинокой официантки или продавщицы, которой было не с кем оставить ее дома и чья вечная недостача времени давно уже приучила девочку к недетской самостоятельности. Меня слегка беспокоило, что за малышкой нет никакого присмотра. Когда она просовывала ножку между прутьями и болтала ею над обрывом, во мне просыпалось полузнакомое мне чувство - я назвал бы его "отцовским инстинктом", к которому примешивалась ставшая уже привычной обида: если бы четыре года назад судьба распорядилась иначе, более справедливо, сейчас у меня тоже была бы дочь.

...В ту пору мне едва исполнилось восемнадцать. Женщина, с которой я сошелся вопреки воле своей матери, была вдвое старше меня. От мужа у нее не было детей, она объясняла мне это тем, что дети рождаются только от любви. Я безоглядно поверил ее словам, как привык доверять ей во всем. Мы любили друг друга, и через девять месяцев у нас родилась прекрасная маленькая дочурка.

Мне казалось, что после рождения дочери моя любовь к ее матери только удвоилась. Но что-то надломилось в ее любви ко мне. Отчуждение и неприязнь все больше овладевали ее душой. И страх, дикий, неуправляемый страх. Вскоре я почувствовал, что моя жена всеми правдами и неправдами пытается оградить от меня мою дочь. В ее взгляде появилась подозрительность... болезненное недоверие... Я терялся в догадках. Я не находил объяснения ее поведению. Наконец я не выдержал и потребовал от нее объяснений. И тогда мне открылось такое! Много... много ночей подряд (по ее словам) я вставал с постели и, как сомнамбула, шел на кухню... Возвращался я со столовым ножом в руке и, приблизившись к детской кроватке, надолго склонялся над своей спящей дочерью...

Когда она рассказывала мне об этом, ее голос дрожал от ужаса.

И все же я ей не поверил. Ведь я ничего, ничего не помнил из того, что она мне приписывала! Я так любил свою первую и единственную дочь... Разве могло быть правдой то, в чем она меня обвиняла?

- Клянусь! Клянусь! - хотелось мне крикнуть. - У меня и в мыслях нет ничего такого!

Но она пригрозила мне психушкой, и я трусливо бежал из города. Легкое душевное расстройство, которым я страдал с детства, было причиной моей непростительной слабости. Вы ведь знаете, шизофрения почти не поддается лечению. Боюсь, что и теперь, четыре года спустя, я оставался все тем же впечатлительным, легко подпадающим под чужое влияние человеком.

И вот я вернулся в родной город. Вернулся для того, чтобы попробовать объясниться со своей женой и повидаться с дочерью. Кроме того, мне отчего-то взбрело в голову навестить своего отца, которого я почти не помнил: его поместили в психиатрическую лечебницу, когда мне не было и двенадцати. Мать не позволяла мне общаться с ним, и теперешнее мое намерение было ничем иным, как своеобразным бунтом против ее деспотической воли. Но я никак не мог собраться с духом и все тянул время, сидя на полупустой террасе летнего ресторана.

Почему я пришел именно сюда? Знаете, есть такие места, которые неизменно притягивают к себе все болезненное, нездоровое. Лучше всех такие места чувствуют кошки. По словам моей матери, еще мой отец питал слабость к этому пятачку на обрыве. Вот и меня в самые неуверенные минуты моей жизни тянуло именно сюда. (По этой же причине, надо добавить, остальные люди, с более грубой нервной организацией, подсознательно избегают таких мест.) Уверен, что этот ресторанчик приносил своим владельцам одни убытки. --">