Константин Иванович Ситников - Трость

- Совершенно верно. Вы просто молодчина, дружище. Хотите что-нибудь выпить?

- Н-нет... то есть да, сейчас мне нужно выпить, чтобы успокоиться.

- Отлично. Эй, бармен, два виски.

Тут же появился бармен с подносом и чистой салфеткой, перекинутой через руку. Он словно бы только и дожидался своего выхода.

- Позвольте поинтересоваться, - проговорил Дюпен, отхлебнув из стакана, - вот вы говорили о том, что миссис Шелтон, ваша невеста, живет в Ричмонде и что у нее собственный двухэтажный особняк, а между тем вы собираетесь переселиться поближе к Уэстфорду и снять там небольшой коттедж. Чем это объясняется?

- Видите ли, - пробормотал мужчина, опуская взгляд, - некоторые обстоятельства... мне не хотелось бы говорить о них... здесь замешана другая женщина... Но если вы настаиваете... В Уэстфорде живет семья Ричмондов... О, миссис Ричмонд - это само очарование. Я зову ее просто Анни... Не видеть ее - нет, это выше моих сил! Когда в прошлом году (моя жена Вирджиния была еще жива) я сопровождал Фрэнсис Осгуд в Провиденс, там она познакомила меня с Хелен Уитмен... вы должны были слышать это имя... она поэтесса, трансценденталистка... Через некоторое время (Вирджиния была уже мертва) я предложил ей стать моей женой... но в последний момент все расстроилось... Вот тогда, ожидая ее письменного ответа на свое предложение (дело было в Фордхэме, откуда я иногда приезжал в Уэстфорд навестить Ричмондов), я и понял, что мое спасение только в моей маленькой Анни... Ведь вы меня понимаете? - он поднял глаза на Дюпена и осекся.

Никакого Дюпена напротив не было, а сидел там давешний щетинистый старик с бельмом на глазу - живехонек! - и издевательски глядел на мужчину.

- Разумеется, мистер По, - скрипучим голосом сказал он, безобразно ухмыляясь, - я хорошо понимаю вас, мистер По. Да и кто лишен этих маленьких слабостей? Приволокнуться за юбкой... увлечься смазливой мордашкой - да разве же мы осуждаем? Разве мы осуждаем? - И, подмигнув мужчине, он повернулся за подтверждением к завсегдатаям таверны, которые все, как по мановению волшебной палочкой, оказались снова на своих местах, будто и не исчезали вовсе.

- Вы не... вы не смеете! - вскричал мужчина, вскакивая и, как слепой, натыкаясь на стол. - Вы жалкие обманщики! Ничтожества! Просто ничтожества! Вы не можете смеяться надо мной! Вы не имеете права!.. Вы... вы...

Он захлебнулся. Все закружилось перед его глазами, какие-то усатые морды, похожие на квашеную капусту, и жирные пальцы, похожие на сосиски, надвинулись на него. Ему не достало воздуха... он схватился обеими руками за грудь... и с хрипом повалился на стол.

Кровь хлынула у него горлом, по всему телу прошла короткая судорога и через несколько мгновений мужчина затих.

Out - out are the lights - out all!

And, over each quivering form,

The curtain, a funeral pall,

Comes down with the rush of a storm,

While the angels, all pallid and wan,

Uprising, unveiling, affirm

That the play is the tragedy, "Man",

And its hero the Conqueror Worm.