Джеймс Типтри-младший - Любовь есть Замысел, а Замысел есть Смерть

Джеймс Типтри-младший. ЛЮБОВЬ ЕСТЬ ЗАМЫСЕЛ, А ЗАМЫСЕЛ ЕСТЬ СМЕРТЬ

Вспоминаю...

Слышишь, моя красная малюточка? Нежно сожми меня. Становится все холоднее.

Я вспоминаю...

...Я огромен, черен и преисполнен надежд. Снова тепло, я вприпрыжку бегу по горам, перебирая шестью лапами. Неиз­вестность воспой, перемены воспой! Всегда ли быть переме­нам?... Теперь я не просто напеваю — это слова. Еще одна пе­ремена!

Нетерпеливо устремляюсь за солнцем, следуя за едва улови­мым разлитым в воздухе трепетом. Леса уменьшились. Но по­том я понимаю: это же я! Я-самое, МОГГАДИТ, я вырос за вре­мя зимних холодов! Поражаюсь себе — Моггадиту-малышу!

На солнечной стороне манит и зовет радость. Я иду!.. И солнце тоже опять меняется. Ночью солнце на свободе! К ле­ту солнышко идет, солнце свет с собой несет!.. Тепло — это Я-самое, Моггадит. Забыть про злые времена и зиму.

Меня сотрясает воспоминание.

Старик.

Замираю, потом выдираю из земли дерево. Мне о стольком хотелось расспросить Старика. Не успел. Холод. Дерево переворачивается, падает со скалы, прыскают из кроны толстяки- верхолазы. Не голоден.

Старик предупреждал меня о холодах, но я не поверил. Бе­гу дальше, охваченный горем... Старик тебе говорил, холод те­бя схватил. Мерзлый холод! Убийца-холод. Из-за холода тебя убил.

Но теперь тепло и все иначе. Я снова Моггадит.

Переваливаю через холм, а там мой брат Фрим.

Сначала не узнаю его. Какой-то огромный черный старик! Думаю. Сейчас тепло, и мы можем поговорить!

Бросаюсь вперед, круша деревья. Огромный и черный он, скорчившись, навис над лощиной и уставился куда-то вниз. По огромному и черному пробегает блестящая рябь, точно как у... Да это же вправду Фрим! Фрим-за-которым-я-гнался, Фрим- который-сбежал! Какой же он теперь большой! Фрим-великан! Чужой-другой...

—   Фрим!

Не слышит. Нацелил все глаза-стебли на землю под деревья­ми. Хвост странным образом торчит, дрожит. На кого идет охота?

—   Фрим! Это я — Моггадит!

Не слышит — только лапы подергиваются. Выступают шпо­ры-зубцы. Какой же Фрим дурак! Вспоминаю, какой он робкий, и стараюсь двигаться тише. Подбираюсь ближе и снова поража­юсь. Да я же теперь больше его! Перемены! Заглядываю в ло­щину Фриму через плечо.

Там все горячо и желтым-зелено. Солнце высвечивает ма­ленькую прогалину. Сдвигаю глаза, чтобы разглядеть, кого это подкараулил Фрим. И от изумления содрогается весь мир.

Я вижу тебя. Я увидел тебя.

Я всегда буду видеть тебя. Там в зеленом пламени пляшет моя крошечная красная звездочка! Такая яркая! Такая малюсень­кая! Такая неистовая! Само совершенство! Я узнал тебя! Да, узнал с первого же взгляда, ненаглядная моя зорюшка, алая моя малютка-родич. Красная! Красная крохотулечка, не больше са­мого моего маленького глаза. А какая отважная!

Старик так и сказал. Красный — цвет любви.

Ты набрасываешься на прыгуна, который в два раза больше тебя. Мои глаза вытягиваются все дальше, а ты скачешь вслед за добычей, падаешь, катишься, взвизгиваешь: «Лилили! Лилили- и-и!» Тебя, малышку, охватывает детская ярость. Моя могучая охотница не знает, что кто-то смотрит прямо на нее — на неж­ную крохотулечку, облаченную в мех любви! О да! Бледней­ший розовый мех, чуть подернутый пунцовым. Выскакивают вперед мои челюсти, мир вспыхивает, кружится.

И тут бедный недотепа Фрим, почуяв мое присутствие, встает на дыбы.

Но каков теперь Фрим! Горловые мешки вздулись черно-лиловым, пластины набухли, он словно матерь грозовых облаков! Сияют и бряцают шпоры-зубцы! Громыхает хвост! «Мое!» — ревет Фрим. Я едва разбираю слова. Он бросается прямо на меня!

—   Стой, Фрим! Остановись! — растерянно кричу я, увора­чиваясь от удара.

Сейчас тепло, отчего же Фрим такой дикий? Дикий убийца!

—   Фрим! Брат! — зову я тихонько, ласково.

Но что-то не так! Я тоже не говорю — реву! Да, сейчас теп­ло, я лишь хочу его успокоить, меня переполняет любовь, но убийственный рык рвется наружу, и я тоже раздуваюсь, бря­цаю, громыхаю! Я непобедим! Крушить! Рвать!..

Меня охватывает стыд.

Прихожу в себя посреди того, что осталось от Фрима. Во­круг разбросаны куски Фрима, я весь измазан Фримом. Но я не съел его! Не съел! Радоваться ли? Сумел ли я восстать про­тив Замысла? Глотка моя была сомкнута. Не из-за Фрима, но из-за тебя, милая моя. Из-за тебя! Где же ты? На прогалине пусто! Какой ужас, какой страх, я напугал тебя, ты сбежала! За­бываю о Фриме. --">