Семен Васильевич Слепынин - "Фарсаны"

океаны, зеленые материки, белоснежные полярные шапки и облака,

— Жизнь! — воскликнул Сэнди-Ски. — Я же говорил, что здесь есть жизнь. Голубая -настоящая жемчужина этой планетной системы. Какая пышная, богатая биосфера! Да это настоящая оранжерея! Не то, что наша Зургана.

“Жемчужина”, “оранжерея” — как естественно прозвучали эти образные слова в устах Сэнди-Ски. И все же, когда Сэнди-Ски сравнивал планету Голубую с нашей родной Зурганой, я вдруг почувствовал, что в его речи чего-то не хватает. Чего? Я и сейчас не могу дать на это определенного ответа. Если бы вместо Сэнди-Ски был Рогус или пилот Али-Ан, я бы не удивился. Тех я считал людьми несколько скучноватыми. Но ведь это Сэнди-Ски с его необузданной, причудливой фантазией, Сэнди-Ски, которого я знал как самого себя! Почему же в его упоминании о нашей родной планете я не уловил какой-то живой и дорогой сердцу нотки? Словно Сэнди-Ски никогда не жил на Зургане, а имел о ней основательное, но книжное представление. Неужели он не помнит, например, как мы совершили с ним труднейший пеший переход по Великой Экваториальной пустыне до оазиса Хари? Я до сих пор чувствую, как тогда немилосердно палило солнце, как захлестывали нас горячие бури, а на зубах противно скрипел песок. Но мы шли и шли по бескрайнему океану песков, гордясь своей силой и выносливостью.

Нет, я не прав, Сэнди-Ски хорошо помнит этот эпизод из нашей жизни на Зургане. Он сам рассказал о нем. Но рассказал так, что я не почувствовал жаркого дыхания пустыни, рассказал как-то рассудочно. И нельзя сказать, что речь Сэнди-Ски была унылой и плоской, как та пустыня, о которой он говорил. Его речь была по-прежнему сочна и метафорична. Но странное дело: все метафоры словно потускнели. Да, именно такое впечатление, как будто Сэнди-Ски не жил на Зургане. Он словно не впитал всеми порами своего тела жарких лучей нашего буйного солнца, словно никогда не ощущал упоительной прохлады северных ле­сов…

Когда я подумал об этом, сидя за экраном внешней связи, я почувствовал вдруг какое-то смутное беспокойство, даже тревогу и невольно обернулся. Меня не удивило взволнованное лицо Сэнди-Ски с выражением жадного любопытства. Именно таким я и ожидал увидеть лицо моего друга в этот мо­мент. Но его глаза! Не знаю почему, но я вздрогнул, взглянув в его глаза…

***

Хрусталев отодвинул рукопись в сторону, достал папиросу и, улыбнувшись, взглянул на Кашина и Дроздова. На их лицах он увидел любопытство с некоторой долей недоумения. И немудрено. Хрусталев позвал их вечером к себе домой, чтобы прочитать какую-то рукопись. Но какую, он толком не объяснил.

Не спеша закурив, Хрусталев придвинул папку и, еще раз взглянув на друзей, приготовился читать дальше.

— Подожди, Сергей! — остановил его Кашин. — Признаюсь, ты нас заинтриговал. — И, насмешливо сощурившись, спросил: — Ты что, на старости лет ударился в научную фантастику?

— Нет, друзья, это не фантастика, — рассмеялся Хрусталев. — Я вас, видимо, еще больше заинтригую, если скажу, что это дневник астронавта.

Дроздов, невозмутимый, несколько располневший человек, сидевший в мягком кресле в ленивой и удобной позе, усмехнулся и, махнув рукой, сказал:

— Конечно, фантастика. Я даже догадываюсь, о какой планетной системе говорится в твоей рукописи. О нашей Солнечной. Самая большая планета — это Юпитер; другая, поменьше, с ярким кольцом, — Сатурн. А планета Голубая с богатой биосферой — это, конечно, наша Земля.

— Верно, — сказал Хрусталев. — В конце прошлого века к нам на Землю летел корабль с далекой планеты Зургана.

— Ого, Зургана! — воскликнул, смеясь, Кашин. — Красивое название! Почти по Грину. Еще что придумал? Давай читай без предисловий.

— Но я хочу убедить вас, что это не выдумка. Вы, вероятно, знаете о некоторых загадочных фактах, которые трудно объяснить. Например, знаменитая веранда в горах Антиливана, в бассейне Мертвого моря. Это удивительное сооружение сложено из плит весом свыше тысячи тонн каждая. Даже в наше время нет таких технических средств, с помощью которых можно поднять эти гигантские плиты и уложить их в соответствующем порядке. Некоторые ученые предполагают, что веранда воздвигнута в глубокой древности инопланетными пришельцами…

— В знак посещения Земли, — перебил Кашин. — Дальше ты расскажешь о изображениях

--">