Дмитрий Георгиевич Иванов - Весы

Иванов Дмитрий ВЕСЫ

Только я пришел домой из университета, как зазвонил телефон. Из трубки вырвался взволнованный Петькин голос:

— Миша, это ты? Как здорово, что ты дома! Слушай, срочно приезжай ко мне! Прямо сейчас.

Странно. Что бы такое могло случиться?

Через пять минут я уже трясся в автобусе, глядя, как за окном в противоположную сторону мчится по мокрому асфальту весна. Это, наверное, из-за нее Петька опять сходит с ума. Да и вообще она в этом году какая-то беспокойная. Может, все восемнадцатые в жизни весны такие?

Я задумался. Интересные вещи происходили с нами нынче в марте. Во-первых, сам он пришел неожиданно. Небо вдруг раздулось во все стороны. По тротуарам побежала талая вода, теплый ветерок взбудоражил голову. Петьку от него то лихорадило, то тянуло в сонную апатию.

Я тоже был не лучше. Мне стали приходить чудные мысли. Шагая по коридорам университета, я смотрел на студентов, преподавателей и думал: «Как люди одинаковы! Точно затылки в кинозале. Но, с другой стороны, ни один не похож на соседа. А ведь все ссоры — от укола в разговоре до мировой войны, — если смотреть в корень, из-за того, что человеческие характеры не сходятся между собой. Как бы так всех расселить, чтобы каждый оказался в окружении единомышленников. Ведь это было бы здорово, если бы люди всего мира стали находить друг друга».

Я был почти уверен, что где-то, может, в Сингапуре, а может, в соседнем дворе живет девушка, созданная именно для меня. Или я для нее. Иногда во сне я даже видел ее глаза: большие и ласковые. Просыпался, и они исчезали.

Вообще этой весной я увлекся теорией о том, что все люди рождаются половинками. И половинками в большинстве умирают, Находят друг друга двое из тысячи. Но самое ужасное — почти никто об этом не думает и даже не знает, почему он несчастен. А как найти часть самого себя, когда на Земле больше четырех миллиардов населения? Проблема. Нам с Петькой стукнуло уже по восемнадцать. Ни он, ни я еще ни разу в жизни не гуляли с девчонкой. Мы были неуклюжи и стеснительны. И это в наше-то время!

Но вот весной все половинки закопошились и поползли искать друг друга. Поползли и мы с Петькой… Робко, как молодые щенята. Обычным нашим приемом было сесть в скверике рядом с какими-нибудь студентками на оттаявшую лавочку и завести между собой рассчитано громкий разговор с потугами на остроумие. Обычно через пять минут студентки презрительно уходили. Преследовать их мы уже не решались и с горя шли в кино. На этом приключение кончалось.

Вот такая была нынче весна.

Я позвонил у стандартной квартирной двери девятиэтажного дома. Глухо затопали тяжелые шаги, и она распахнулась. С первого взгляда я понял Петька горел какой-то новой идеей. Нетерпением дышала вся его медвежья фигура, спутанные волосы и даже отстегнувшаяся на рубашке пуговица.

— Заходи, заходи! — закричал он, втаскивая меня в прихожую. Раздевайся.

В голосе у него звучала радостная растерянность.

Мы прошли в его комнату. Даже обычный беспорядок был сегодня необычным. В разных положениях из стеллажа торчали учебники психологии, общей анатомии (Петька учился в мединституте), англо-русский словарь, какие-то медицинские журналы. Письменный стол был завален тетрадями и справочниками с подвернутыми страницами. В углу, покрытые пылью, печально стояли две шестнадцатикилограммовые гири. Последние недели, очевидно, Петька игнорировал большой спорт. Наверное, опять учил по двадцать часов в сутки.

— Ну, что там у тебя за сверхсногсшибательная новость? — небрежно спросил я, садясь на диван подальше от разложенных по нему учебных человеческих костей, которые Петька брал «напрокат» из анатомки.

— Сейчас, сейчас! — Петька со странной улыбкой посмотрел на меня, сел напротив верхом на стул и с торжеством произнес:

— Теперь слушай, Михалыч, и держи челюсть. Может, с первого разу и не поверишь… Ну, в общем, так…

В силу своей врожденной, видите ли, тяги к знаниям он уже на первом курсе не удовлетворялся вузовской программой и наведывался в соседний научно-исследовательский институт психологического профиля (жаль только, что не в качестве пациента). Одна лаборатория в этом институте занималась проблемой психологической совместимости в браке. И вот один из новых Петиных друзей, некий молодой научный сотрудник Коля, додумался — ни много ни мало — до гениального изобретения, как он его шутливо назвал — «весов --">