Сергей Владимирович Герасимов - Власть подвала

Сергей Герасимов Власть подвала

Часть первая ТЬМА В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ.

1

Подходя к дому, я увидел летящего человека. Он летел, как мне показалось, прямо над моей головой, растопырив руки и совершенно беззвучно. Мгновенье замерло, как будто освещенное фотовспышкой. Мне даже показалось, что он завис и не движется. В его позе не было ужаса или напряжения, он напоминал любопытного ныряльщика над морским дном. Еще секунда – и он грохнулся в кусты между деревьев и стал невидим. Вечер струился теплым ветром; мирно вращались стрижи; пульсировала тихая музыка из окон. Я посмотрел вверх. Наверняка он выпал из одного из верхних этажей.

Подходили люди: молодая пара, пьяница, лицо которого плавно перетекало в нос неестественной бледности, женщина с младенцем неприятной наружности.

Неприятной наружности – это относится к ним обоим. Еще пара непримечательных мужчин. Мужчины раздвинули колючие кусты и мы увидели полуголое тело, с виду совсем целое.

Мертвый человек стоял на корточках; голова была опущена. Он свалился прямо в куст и теперь ветки не давали ему упасть. Загорелая очень худая спина, ни жира, ни мышц; оттенок загара серый, землистый, нездоровый. Какая разница, здоровый или нет? – теперь это тело, возможно, еще теплое, не имело никакого отношения к здоровью. Вот так мы живем и вот так мы умираем. Секунда – и кто был всем, стал ничем. Или по-другому: кто был никем, тот стал ничем. Может быть, движение крови еще не совсем прекратилось, еще сокращается кишечник, проталкивая пищу, бывшую с утра такой вкусной, еще растут волосы и ногти, еще бурлит в крови бешеный всплеск адреналина, еще мозг, задыхаясь, глотает последние пузырьки кислорода, а душа уже говорит последнее «прощай» своему бренному обиталищу и расправляет онемевшие крылья для полета. Самое сложное создание природы, вершина творения начала превращаться в прах. Кто-то уже вызвал милицию.

Милиция явилась быстро и меня попросили остаться, чтобы что-то подписать.

Эксперт осторожно ощупывал тело, приподнимал конечности, диктовал фразы о невыраженном пока трупном окоченении, о предполагаемом времени смерти и прочее в том же духе, а я думал о том странном обстоятельстве, что эту смерть я ждал и почти что мог предсказать, хотя не знал ни усопшего, ни событий его жизни. Это довольно трудно объяснить, но, если вы встречались с подобными феноменами, вы меня поймете.

Все началось дней десять или двенадцать назад. Символы этой, в то время еще будущей, смерти начали просачиваться в мою жизнь. Первое, что я могу вспомнить – это уличная выставка картин, где я оказался совершенно случайно. Одна из картин изображала именно это мертвое тело, то есть, предсказывала будущее почти на две недели вперед. Я умею запоминать образы, это часть моей работы. Я совершенно уверен, что десять дней назад на картине неизвестно какого художника я видел именно это тело, именно в этой позе; я видел именно этот больной оттенок кожи, именно этот вечерний свет в колебании зеленоватых теней. Картина называлась «молящийся в траве» или «молитва среди трав». Что-то в этом роде.

Еще тогда я остановился и обратил внимание на чуть неестественную, какую-то болезненную позу склоненного тела, странный выворот локтей и ступней. На удивительный, гипнотизирующий оттенок зеленого цвета. Именно этот оттенок зелени сейчас создавали проблески вечернего солнца сквозь неплотную листву молодой березки. Я попытался вспомнить детали той картины: засыхающие высокие ветвистые травы, скорее осенние, чем летние, цветная мутность по краям, и в небе, за головой молящегося, висит блестящая металлическая сигара, ярко освещенная заходящим солнцем. Неопознанная летающая чепуха. Вот и все. Я скорее поверю в деда мороза, чем в летающие тарелки.

Но после картины было и многое другое. Вскоре какая-то наша дальняя знакомая попала в реанимацию, от того, что решила разобрать стену, а на нее свалился потолок. В тот же день было сообщение в новостях, о том, что в Израиле обрушился банкетный зал и десятки людей погибли. Еще тогда я обратил внимание на совпадение. Все эти дни в нашем районе было много похорон, так много, что засохшие пионы сейчас вяляются почти на каждой улице. Позавчера одна женщина рассказала о том, что в детстве пробовала выпить яд, а вторая сообщила, что пыталась выброситься из окна. Снова из окна. Я подслушал этот разговор случайно и он не давал мне покоя, потому что события явно --">