Павел Ха - Единственный пассажир

прочесть:

«АПОКАЛИПСИС ГРЯДЕТ!»

Он вспыхнул, зло и грязно выругался, а затем произнес:

– Ну и шуточки у вас, в таксопарке.

В кабине молчали.

Такси свернуло направо и помчалось вниз по склону к Чернавскому мосту. И когда внизу призывно заблестела вода, он не выдержал и закричал:

– Стой!

Маршрутка послушно приняла вправо и остановилась у самой ограды.

– Остановка в неположенном месте, – недовольно произнес голос из кабины. – Конечная?

Он не ответил. Приложив ладонь к груди, чувствуя, как бешено колотится сердце, он смотрел туда, где за окнами сверкающей рябью волновалось Воронежское море – водохранилище.

Если бы он только мог, если бы мог… Что ему стоило сейчас рвануть на себя ручку двери, выскочить наружу, одним прыжком перемахнуть чугунные перила – краткий миг полета, от которого перехватывает дыхание – с шумным плеском погрузиться в мутную зеленоватую глубину, ощутить прохладу настоящей воды, вынырнуть, отплевываясь, поплыть в тяжелой намокшей одежде, выйти на берег, осторожно ступая по бетонным плитам, гладким от скользких водорослей, лечь на теплую, нагретую за день землю, смотреть, как высоко в небе проплывают облака, угадывать в них знакомые очертания, как в далеком детстве, и чувствовать себя бесконечно счастливым. Если бы он только мог…

Но он не мог.

Урчал мотор. Мимо проносились автомобили. Навстречу по пешеходной дорожке брел старый рыбак с удочкой на плече.

– Конечная? – повторили за спиной.

Щелкнула зажигалка. Он нервно затянулся, выпустил дым изо рта и резко ответил:

– Нет! «Полины Осипенко».

Маршрутка плавно тронулась и, быстро перестроившись, влилась в общий поток.

Они миновали мост, выехали на дамбу. Отсюда он хорошо видел весь правый берег. Воронеж словно наползал на водохранилище покосившимися старыми домиками и высокими многоэтажными особняками, усеявшими крутые обрывистые склоны. Купола церквей золотились на солнце, ярко горели кресты над темными кронами деревьев. Серебряно светился шар обсерватории на крыше дворца детско-юношеского творчества.

Проплывали щиты с обнаженными красавицами, но отсюда нельзя было разглядеть, что они рекламируют. Впрочем, содержание плакатов он знал наизусть:

«ВИКЛАН» – ЭНЕРГЕТИКА БУДУЩЕГО УЖЕ СЕГОДНЯ!

ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ УСТАНОВКА «ВИКЛАН» – ГРАВИТАЦИЯ УСПЕХА!

«ВИКЛАН»! ЭФФЕКТИВНЕЙ АТОМА! ЭКОЛОГИЧНЕЙ ВЕТРА! БЕЗОПАСНЕЙ ЭЛЕКТРИЧЕСТВА! ДЕШЕВЛЕ ВОДЫ!

Мелькнул странный ободранный щит, которого он раньше здесь не видел. На сохранившейся части виднелось:

«…ИС ГРЯДЕТ!»

– Да ну вас! – сказал он вслух. – Раньше надо было. Теперь чего уж…

Ему вдруг стало невыносимо тоскливо. Яркий солнечный день показался фальшивым – будто темная медь тускло блеснула под ободранной позолотой. Тогда он сказал, словно про себя:

– Погода меняется! Дождь, затяжной…

И тотчас на стекла упали первые капли. Неизвестно откуда появилась серая пелена, затянула небо. Загудел ветер, погнал по тротуарам легкий мусор.

Хлынул дождь.

За спиной зажужжали дворники стеклоочистителя, по крыше «Газели» забарабанили тяжелые капли. Все сразу изменилось. Город сделался серым и неуютным. Прохожие, спрятавшись под пестрыми разноцветными зонтиками, неловко перепрыгивали через лужи. В салоне стало прохладнее.

– Так, пожалуй, лучше, – пробормотал он. – Хотя бы так. Хотя бы…

Они вывернули на Ленинский проспект, забрызгав водой неловко подвернувшегося пешехода, и помчались по прямой. Машин вокруг заметно поубавилось. Стало меньше и людей.

Он скользнул равнодушным взглядом по мертвой бронетехнике, застывшей у военно-исторического музея, по высоким многоэтажкам, по синим куполам Воронежской семинарии, по мокрым павильонам мини-рынка. Утраченная было связь с реальностью возвращалась. Все эти виды больше его не трогали.

Маршрутка замедлила ход и плавно затормозила у остановки. Микроавтобус замер. Лишь тихо ворчал двигатель.

Он увидел, как от остановки к «Газели» метнулись люди. Они толпились за окном, тянули руки к двери, но почему-то не могли ее открыть.

– Остановка «Полины Осипенко»! – объявили за спиной. – Конечная?

– Конечная, – подтвердил он и добавил:

– Выход!

– Спасибо за поездку! До свидания!

Окна погасли. Исчез Воронеж, исчезли толпящиеся снаружи люди, пропала остановка «Полины Осипенко» – все залила ровная чернота самой непроглядной ночи. В салоне воцарился полумрак. Лишь слабо дрожал тусклый желтый --">