Виктор Александрович Уманский - Астарта

Потом он рассказал, что Ольгу не любят медсестры: она красивая, своенравная и не пытается угождать. Говорит жестко, а может и прикрикнуть. «А с ними иначе никак». Муж ее действительно из правления, детей нет. И вроде как хотела переехать лечить в Мексику – там у нее была практика – но что-то ее держит. И говорить об этом она не любит.

– Кажется мне, просто боится… одна ехать, – задумчиво добавил Карен, – а муж, конечно, не поддержит.

– А по твоему рассказу и не скажешь, что она… ну… вообще чего-то боится.

Он пожал плечами.

* * *

Микроавтобус провез нас по полю – мимо изящных бизнес-джетов, к Ан-24 с синей полоской на боку.

Впятером – на целый самолет. Я протиснулся к иллюминатору. Надеялся, что Ольга подсядет, но она прошла дальше. Геннадий же вообще стянул ботинки с мехом и улегся на бок на три сиденья.

Двигатели заработали мерно и успокоительно. Холод летного поля ушел из пальцев, щеки потеплели. Я свернул флиску, подложил ее под голову и задремал.

Мне снился странный сон. Будто бы астероид прилетел, но все оказалось не так, как мы ожидали. Он принес счастье всем и сразу, как у Стругацких. Люди выбежали на улицы, смеясь и протягивая к астероиду руки, а он висел неподвижно, излучая синеватое сияние и говоря: «Ну конечно, я останусь». Я тоже смеялся: мы столько переживали по поводу его прилета, а он оказался тем самым, что нам было так нужно.

Самолет споткнулся, дернулся, вырывая меня из сна. Удар был таким, какого не может быть при воздушной яме – он то ли столкнулся с чем-то, то ли начал разваливаться. «Ну, вот и все», – успел подумать я. Мысль была спокойной и даже с налетом иронии: умереть накануне конца света – это надо уметь.

Я до боли распахнул глаза. Самолет подпрыгивал на полосе, замедляясь с гудением турбин. Секунду-другую я привыкал к мысли, что все еще жив. Удивительно: я еще никогда не просыпал снижение.

В иллюминатор я уже видел аэропорт «Варандей» – одноэтажный продолговатый домик с грязно-белыми стенами и темной крышей. Рядом с главным и единственным терминалом – небольшая пристройка с диспетчерской вышкой высотой в два этажа. Ангар в красную шашечку, справа приткнулись транспортные «Уралы» – синий и рыжий. И морда «буханки» торчит – совсем малышка рядом с грузовиками. Ни единого дерева или куста – только километры бурой мерзлой земли вокруг.

Стоило мне ступить на трап, как в лицо ударил ледяной соленый ветер. Геннадий передо мной вцепился одной рукой в поручень, другой пытаясь удержать рвущийся капюшон.

В здании нас встретил седой сотрудник в фирменной синей куртке – и провел в столовую. Перед дверьми пришлось притормозить: оттуда вывалились наши коллеги в количестве человек двадцати – уже в гражданке, шуточки шутят. «А вот и последняя вахта!», «Снимите конец света на видео!»

– Так, давайте-ка-шевелитесь! – заворчал наш провожатый.

Пока мы брали подносы, Александр поинтересовался, где остальной персонал.

– Чуть больше сотни ночью улетело… Сейчас на платформе двадцать пять человек – их ваша «пчела» заберет.

Подливка растеклась по блестящим от масла макаронам. Я опустил поднос на влажный стол. За окном техники осматривали наш «Ан». Ветер швырял обрывки снега, и я прищурился, пытаясь различить вдалеке буруны холодных волн.

В соседней комнате нас ждали красные сумки с гидрокостюмами. Если вертолет упадет в воду, мешок на груди даст пару минут, чтобы выбраться, а костюм поможет протянуть в ледяной воде несколько часов.

– Ольга, эээ… а вам сюда, пожалуйста… – сопровождающий указал на соседнюю дверь.

Потом снова снег в лицо, синий Ми-8 с белой полоской на боку, «хоп-хоп-хоп» – удары лопастей по воздуху, и небо и море бликуют в иллюминаторе, перетекая друг в друга.

* * *

На платформе нас встретил старший смены и отчитался, что все мощности остановлены. Мы надели фирменные белые каски, обошли машинное, отметились в журнале. Мостик, снова шуточки, пожелания удачи – и мы остались впятером.

Семен упал в кресло и уставился в телефон, пытаясь поймать сотовый сигнал. Я набросил куртку – грела она не хуже, чем печка – и вышел на металлическую площадку. Ветер трепал капюшон, но слабее,