Юрий Николаевич Глазков - Сила воли и разума

Фантастический рассказ

Все произошло более чем обыкновенно. Пьер сам выбрал это место посадки — в океане причудливой подковой лежал остров с белесым прибоем снаружи и тихой, зеленоватой водой внутри. Несколько пальм, неведомо как попавших на коралловый атолл, давали жиденькую тень. Пьер не стал рассматривать дальний угол атолла, и в этом была его ошибка. Что-то ярко вспыхнуло, последовал удар, корабль встряхнуло, и Пьер почувствовал, что аппарат вошел в крутой вираж. Катапульта сработала, и хорошо, что кораллы были совсем рядом. Пьер оказался на пальме, а его кресло булькнуло в белесом прибое. Спустившись с пальмы, Пьер бросился спасать кресло, но последнее, что он успел заметить — это красное сиденье, исчезающее в глубине, и огромное белое брюхо с острой, чуть плоской мордой и большими, холодными глазами; зубы уже рвали мягкую кожу кресла.

«Прощай, рация, прощай, связь, прощай, синтезатор», — подумал Пьер.

Он уныло побрел по острову. Остров был безлюдным, но видно, что когда-то здесь было довольно оживленно: разрушенные здания, полузасыпанный бассейн, какие-то сооружения были тому доказательством. А то, что его так мастерски сбило, оказалось старой автоматической системой ракетного оружия и притом последней, больше ничего подобного на острове не было.

«Надо же, так не повезло, и дернуло же меня именно на этот остров плюхнуться, пролетел бы в стороне, и все было бы хорошо. А хорошее оружие создавали эти древние, столько прошло лет, не менее сотен двух, а еще стрельнула, да так метко, — рассуждал расстроенный Пьер, опытным взглядом оценивая окружающее. — И как отсюда выбраться, до своей планеты далеко, до базы близко, но как туда добраться, вон какие монстры плавают. А на аборигенов рассчитывать не приходится — нет их здесь поблизости, да и что они могут, правда, в контакт с ними давно мы не входили, но надежд на их силы все равно нет».

Жить на острове было можно, рыбы в океане было много, пресная вода билась под пальмой, тень, хоть и скудная, а все же была, Солнце давало тепло и даже с избытком. Жизнь наладилась, сон стал ровным, тихим и долгим, Пьер даже прибавил в весе и с грустью смотрел на свой округлившийся живот. Все было вроде бы ничего, вот только зарос Пьер, борода чесалась, а усы лезли в рот и мешали жевать волокнистую рыбу. Рыбы действительно было много, золотистые ее спинки частенько мелькали в заводи, а коралловые обломки оказались прекрасным орудием.

Как-то, забравшись на самую высокую пальму, Пьер увидел на горизонте остров. С тех пор он не знал покоя, его так и тянуло туда. Он перестал спать, плохо ел, рыба вольготно плескалась в теплом заливчике. Пьер все время думал о соседнем острове. И вот однажды он проснулся от скрипа песка. Открыв глаза, Пьер увидел бородатого старика. Старик присел рядом и заглянул в глаза Пьеру.

— Ты откуда такой взялся? — спросил Пьер, забыв поздороваться, но не забыв встряхнуть головой.

— С того острова, ты ведь не даешь мне спать, все время будишь меня своими мыслями. Мой остров еще меньше твоего и на две пальмы на нем меньше, чем на твоем, родник слабее, рыбы столько же. Зачем тебе мой остров? Может, тебе мой попугай понравился, да я тебе такого же достану, они сейчас в Париже по сто франков за штуку идут.

— Постой, да как ты сюда попал, какой Париж, какой попугай? — бормотал обескураженный Пьер.

— Париж — это город такой, а ты сам-то откуда? — спросил старик.

— Я-то и вовсе не ваш, я с другой планеты, попал сюда случайно, вон та чертовщина меня сбила.

— Это не чертовщина, а ракета, они с древности нашей остались, их с этих островов снять забыли, обрадовались тогда, везде поснимали эти проклятые ракеты, а вот здесь забыли, все в такой тайне друг от друга держали, что, видать, и сами позабывали, где их понатыкали. На моем острове тоже три штуки было, я из них тарелок и сковородку сделал, отличные получились, не ржавеют, не пригорают, видать, хороший металл на них тратили. Это надо же, когда сделали, а они и сейчас стреляют. Умели делать раньше-то.

— А что же сейчас делать, — всполошился Пьер. — Как я о себе знать дам, куда за мной лететь моим? Там жена, дети, мама у меня там старенькая, у нее зубы болят, а я здесь, на вашем Солнце, греюсь.

— Это нетрудно, — протянул старик, — ты покажи свою планету-то.