Ольга Ивановна Блинова - Гражданин по ГОСТу

фырканьем принявшего следы пыльной грязи чужих сапог.

– Ну-с, до следующего утра, винтики мои

Удовлетворенно хрустнул костяшками пальцев, молодой человек оставил ключ в крохотном железном ящике, вслепую настукивая кнопочную комбинацию. Широкие двери с пыхтением отворились, прощаясь с последним покинувшим работу механической трелью. Подмигнув повисшему датчику, Сашка ступает на мокрый чёрный снег, слегка ускорив шаг. На веснушчатых щеках оставались вязкие грустные капли, крепко державшиеся за кожу.

«Утро»

Летят года, проносятся рассветы,

Вперёд со свистом, рвутся поезда.

По снежному покрову прокатилась с глухим стуком песня, ухнув в открытый люк у пешеходного перехода. Он почти бежит, небрежно глядя на часы, выдыхая из покрасневшего веснушчатого носа морозный воздух. Стоит поторопиться? Впрочем, это не станет лишним.

А мы – дешёвые, тщеславные поэты,

Лишь поспеваем там, где гонит нас мечта.

Шуршание голосов становится все громче. Впереди небрежно мелькает синеватый свет дорожных полос, скалящихся из-под рыхлых разводов слякоти.

Наступит вновь двадцатое столетье,

Но не забыты прежние творцы.

Остановка. Машина проносится почти безмолвно, обдав резиновые сапоги липкими брызгами.

Пестреет на людях порока многоцветье

И строятся все новые дворцы.

Больной исполин просыпается от лихорадочного сна, разминая вибрирующие лёгкие свистом поездов и вздохом тоннелей. Высоко, где-то над блестящими сводами стеклянных крошек-небоскребов, пробудились церковные колокола, поднимая золотистым блеском персиковое хмурое солнце. Пыльное, затхлое, умирающее солнце. Сквозь тучи едва протискиваются едкие рыжие лучи, отражаясь от сияющих реклам шампуней и квартир. Выгоднейшие предложения Круперса! Покупайте шампуни Круперса! Покупайте квартиры Круперса!

Уж человек не раб науки серой,

Он волен делать то, чего его душа

Сама желает, боле слабой верой

Сгрызает хвост большой сама себе змея,

Скромный звон окружает пеструю толпу людей, идущих плотным потоком навстречу механику. Фантасмагорическое зрелище предстало прищуренным уставшим глазам трудяги, заставив того спрятать голову в колючий клетчатый шарф, как под крыло. Зелёные, синие, розовые, красные, наряды мелькали под больным свечением мутного диска, сливаясь в дружный хор какофонии неясных голосов. Прижавшись к бетонному забору, рабочий поспешил пропустить шествие детищ кисти неумелого художника-импрессиониста, подражавшего великим мастерам рухнувшей эпохи. Причудливые рисунки и знаки окружали их лица, но вот рты почти что синхронно исполняли псалом, слившись единым телом и разумом.

И в городке, который год без званья,

Где каждый муравей важнее, чем король,

Вдруг развернутся милости признанья,

И каждый вывернет на сцене свою роль.

Последние строки пропеты. Колокол стих.

Как резко погрузилась в тишину болотная толпа, остановившая волну у одного из щитов, поднимая головы к кружащимся механизмам. На одном из широких столбов, под самыми облаками, возникла человеческая фигура, ростом около семи метров. Приятное молодое лицо с символами стрелок под глазами и небрежные волосы обрамили голубоватым свечением мужчину, а рупоры зашуршали мелодичным стрекочущим голосом.

– Доброе утро, дорогие дружочки!

Сейчас настало время нового дня.

Одиннадцать часов сто семнадцать минут, сорок пятого августа. Сегодняшняя мода – воспоминания о будущем, приобретайте серебристые костюмы Льюи. Современные костюмы Льюи – костюмы космических героев старого времени!

Муравейник вновь зарокотал и расползся по своим важным делам, перекатываясь с рук на ноги, подскакивая на пружинах или плетясь под гнетом собственных мыслей. Игривая волна подхватила с собой медлительное коричневатое пятно, увлекая к станции лиловой электрички, парившей над чёрными рельсами.

Скользнув в раскрытые радушные двери, Шура остановился подле сверкающего табло, сверив время со старенькими наручными часами с поблекшим циферблатом. Толстые неопрятные цифры с острыми уголками ехидно оскалились, померкнув через несколько мгновений. Невесело почесав затылок, инженер проходит вглубь вагона, чуть было, не запнувшись об инсталляцию, лежавшую под ногами с кислым амбре немытого тела. В вагоне тикает мелодичная музыка, а на небольших экранах поблескивает знакомое улыбающееся лицо Третьего Члена Комитета Искусств – --">