Ли Дуглас Брэкетт - Марсианский гладиатор

Ли Брекетт
Марсианский гладиатор

Барк Винтерс не выходил из пассажирского купе, пока "Старфлайт" производил посадку в Порт-Кахаре. Он не мог смотреть, как другой человек - пусть даже его близкий друг Джонни Ниле командует кораблем, который так долго был под его началом.

Ему даже не хотелось прощаться с Джонни, но этого нельзя было избежать. Молодой офицер ждал его внизу у сходней. Улыбка Барка не могла скрыть его глубокого раздражения.

Джонни протянул ему руку.

- До скорого, Барк. Ты заслужил эту отставку. Пользуйся ею как следует.

Барк Винтерс обежал глазами огромное посадочное поле, которое тянулось на многие километры по охраняемой пустыне. На вид в беспорядке - на самом же деле аккуратно размещенные - гудели машины: грузовики, платформы, наполненные людьми, суда всех сортов: рудничные транспорты, грузовые и элегантные пассажирские, вроде "Старфлайта". На них были флаги трех планет и десятка колоний, с преобладанием цветов Земли: знамена надменно хлопали по ветру.

Джонни проследил за его взглядом.

- Это всегда немного шокирует, не так ли? - мягко сказал он.

Винтерс не ответил. За много километров отсюда, укрытый от оглушительных взрывов, поднимался гласситовый купол Кахоры, Коммерческого Города Марса, как драгоценная брошь на груди красных песков. Маленькое солнце устало оглядывало город и древние холмы; над ним проносился ветер, столь же ветхий. Можно было сказать, что планета терпеливо переносит присутствие Кахора и его космопорта, как какую-нибудь местную лихорадку, которая скоро исчезнет.

Барк Винтерс совсем забыл о Джонни Вилсе; забыл обо всем, погрузившись в свои мрачные мысли. Молодой офицер смотрел на него с тайной жалостью, он не сомневался в этом.

Барк Винтерс был высоким, сильным и твердым человеком, характер которого формировался долгими годами полетов в глубинах космоса. Жесткий свет, бьющий безо всяких фильтров, окрасил его кожу в темный цвет и почти добела обесцветил волосы. Только за эти последние месяцы его серые глаза, казалось, взяли что-то от этого безжалостного излучения. Его некогда легкий и сговорчивый характер теперь изменился. Складки, которые только смех рисовал вокруг его рта, теперь углубились и стали выглядеть горькими.

Человек могучий и энергичный, он не мог больше держать себя в руках. За все путешествие с тех пор, как он отбыл с Земли, он беспрерывно курил маленькие валерьяновые сигареты - болеутоляющее средство. Достаточно было выкурить и одну, но это на него не действовало, не успокаивало его дрожащих рук, нервного тика, дергающего правое веко.

Голос Джонни вернул его к реальности.

- Барк… конечно, это не мое дело, но… - он засмеялся. - Ты уверен, что на Марсе тебе будет хорошо сейчас?

Винтерс резко ответил:

- Хорошенько заботься о "Старфлайте", Джонни. До свидания.

И он ушел. Пилот следил за ним. К нему подошел помощник.

- Этот парень вот-вот рухнет, это уж точно, - сказал он.

Джонни кивнул. Он злился, потому что поднялся в чине под командой Винтерса и обожал его.

- Идиот, - сказал он, - не надо было ему возвращаться сюда. - Он оглядел безмерное пространство Марса, который презирал от всей души. - Его возлюбленная пропала где-то там, - добавил он. - Ее тела так и не нашли.

Такси космопорта увезло Барка Винтерса в Кахор, и Марс исчез из его глаз. Он снова вернулся в мир Торговых Городов, которые принадлежали или всем планетам, или никакой.

Биа на Венере, Нью-Йорк на Земле, Город Солнца на Сумеречном поясе Меркурия, гласситовые убежища Внешних Миров, все они были одинаковы. Каждый из них был маленьким раем, посвященным культу наживы и обогащения, где с легким сердцем выигрывались и проигрывались миллионы, где мужчины и женщины со всей Солнечной Системы могли тратить свою лихорадочную энергию, не заботясь о таких нудных деталях, как температура или гравитация.

В Торговых Городах не только зарабатывали деньги. Чудесные дома из пластика, террасы и сады, связанные между собой движущимися тротуарами, предлагали все пороки и удовольствия цивилизаций известных миров.

Винтерс презирал коммерческие города. Он привык к элементарной честности Космоса. В этих же местах слова, одежда, даже самый воздух были искусственными. Но было у него еще одно, более высокое основание для презрения.

Он с лихорадочной поспешностью покинул Нью-Йорк и приехал в Кахор, и теперь, уже будучи здесь, он чувствовал, что не может вытерпеть и минуты задержки в --">