Наталья Георгиевна Беляева - Эликсир бессмертия

Освежающие фонтаны били каскадом в тенистых парках. Серебрящиеся на солнце пруды со всевозможными породами рыб и симметричные каналы радовали взор.

А культура ! Каждый у себя дома мог свободно наслаждаться пением любых артистов, танцами, пьесами, видя их голограммы, как наяву, а не как раньше на экранах.. Восторженные мысли правда несколько осадил второй внутренний голос: «Да, мог, но уже не хочет, приелось и райское пение и танцы.»

Вспомнилось, как пару десятилетий вошло в моду невиданное и немыслимое ранее развлечение – возможность поговорить с великими писателями, учеными прошлого, как живыми предстоящими прямо перед тобой. Толстой Булгаков, кто еще? …пахнущий табаком Петр Первый, говоривший почему-то баснями Эзопа на латыни, Гала Дали – обнаженная, с бараньими отбивными на плечах^[2] Ленин, Эйнштейн (вот уж вздорный тип!) Шекспир (наконец узнали из первых уст, кто писал его пьесы).

Потом увлеклись беседами с голограммами умерших знакомых, родственников, чью личность по ДНК смогли восстановить нейросети, но эту, как раньше говорили, «лавочку» скоро прикрыли: умершие рассказывали такие вещи, о которых нынешним людям лучше не знать.. Затосковали, индекс счастья упал, а это, как известно, мешает правильному метаболизму и усвоению элексира бессмертия, который надо впрыскивать раз в месяц. Неудобно, но зато хоть какой то контроль за людьми…

Асвед встал, прошелся по комнате. Остановился напротив зеркала: «Как же так получилось, что те проблемы, что трогали умы прежние – оставляют нынешних безучастными?.. Куда делся тот творческий жар, исследовательский пыл, ведущий по пути создания?…Казалось бы все условия созданы… Люди не умирают. Космос в распоряжении человека. Продолжительность жизни позволяет совершать очень много. Но…. кто совершает?..

Раньше люди суетились, жили, старались вместить в краткую: 36, 40, 75 лет жизнь – максимум!»

Так, Асвед, всегда тяготел к искусству, хотел им заниматься, но в первой части жизни, до открытия бессмертия, было некогда, не хватало времени, его поглощала наука.

Затем, вот уже как тысячу лет, уже ничто его не ограничивает, кроме, разве что, таланта. И он занялся всем, о чем ранее мечтал.

Получилось немало…В соседней комнате – Асвед открыл дверь из кабинета в прохладу библиотеки – собрание собственных сочинений, около четырех тысяч томов книг. « Кто бы их читал !» – усмехнулся внутренний голос.

« Да, у всех так, – сам себе ответил Асвед, – все стали писателями. Чтение, правда, куда то ушло, но это не важно, возможно в будущем…» И сам себя прервал, такой ход мысли по правилам, «нежелателен», способен испортить метаболизм, вызвать уныние… « За мелкий грех карают беспощадно, за крупный – награждают нас» , вспомнилось из университетского курса богословия.

Собственная мастерская ваяния, куда зашел ученый была «густо населена» более ста скульптур, похожих на античные, из материала похожего на мрамор ,только теплого на ощупь, чуть мерцающего.

Фигуры застыли в разных позах. Они были прекрасны, но кто их увидит? Опять это голос…нет, это мелкий бес: «Да отвяжись ты, – почти сердито сам себе сказал Асвед, и как в детстве, прошептал, скрестив пальцы: «чур меня, чур, чур, чур, чур-перечур-расчур». Этот способ, как ни странно, утихомиривал последнее время распоясавшийся вредный внутренний голос.

«Дело в том, что люди, – продолжил размышлять ученый, выходя из мастерской в музыкальный зал, похожий на зимний сад, – перестают ходить друг к дуру в гости, опасаясь, что хозяева начнут водить по библиотекам, собственным классам живописи, музыки и ваяния, нарядным залам, где выставлены шедевры безделья и дарования».

Подошел к роялю взял большой ре-мажорный септаккорд – полный, мощный звук. Мысль стала светлее…

«Я успешный ученый, подаривший людям бессмертие. Если я не достиг успехов в искусстве, точнее, если никто не интересуется созданными мной творениями – это не значит что они плохи»…

Закрыв крышку рояля, Асвед вернулся в кабинет (комнаты были расположены по кругу). Сел к письменному столу.

Только одну проблему он не смог решить. Проблему, над которой человечество билось еще со времен Гельмгольца, – вопрос о самопроизвольном зарождении организмов и одухотворении мертвой материи. Хотя зачем…

Человечество расплатилось за бессмертие способностью к деторождению. Чтобы стереть из памяти факт возможности наличия детей, отовсюду были изъяты упоминания о них, их --">