Николай Петрович Трублаини - 56-я параллель

от
своих вещей и прекратил пользоваться крышей. Профессор
заволновался, собрался было подать куда-то заявление, но
пока солярий не освобождал. Наоборот, на 24 августа он
пригласил к себе своих друзей и устроил в висячем садике
собрание.
У Аркадия Михайловича было много друзей. Все они
были значительно моложе него и были его бывшими учениками, слушавшими лекции по ботанике в школе или в университете, где преподавал профессор, и принимавшими участие в многочисленных экскурсиях и экспедициях, организованных им. Эти друзья имели самые разные специальности, преимущественно, очень далекие от ботаники, но любили своего профессора, который, кроме ботаники, интересовался многими другими науками, и охотно посещали его.
С давних пор у них повелась традиция собираться по вече7

рам у профессора на чашку чая; назывались эти собрания
«Вечерами фантазии».
На них они обсуждали самые разные проблемы науки и
техники, обдумывали планы экскурсий или экспедиций
профессора, вспоминали прошлые поездки, в которых принимали участие еще подростками или юношами.
В этот вечер первым появился молодой астроном Свеча,
за ним врач Барабаш, потом географ Макуха, физик Гопп и,
наконец, последними пришли инженеры Самборский и Макаренко.
— Именно вас-то я больше всех сегодня жду, — сказал
им профессор, пожимая руки и указывая места за столом.
— Я думаю, — ответил Макаренко, показывая рукой на
звездное небо, — что сегодняшний вечер фантазии должен
начать астроном Свеча. Ему удобнее всего, пользуясь этими
многочисленными маяками, повести наши мысли в космический океан.
— Нет, — ответил Аркадий Михайлович, — именно сегодня все зависит от вас. Мы высоко забираться не будем.
Кажется, все собрались; итак, начнем. Прежде всего, прошу
вас выслушать это письмо:
"Уважаемый товарищ редактор!
У меня есть проект, как сделать, чтобы поезда проходили путь от Москвы до Владивостока за восемь часов, а
может и быстрее. Если вас заинтересует этот проект,
то напишите, и я вам его вышлю. Сейчас не посылаю, потому что писал уже нескольким редакциям, но они либо не
отвечают, либо пишут, будто мой проект фантастический и невыполнимый. Моя последняя надежда на вас. Иначе придется ждать, пока вырасту и закончу учебу.
Ученик 6 класса Староднепровской средней школы Тарас Чуть"
Прочитав письмо, профессор положил его на стол, снял
очки, протер их и, прищурив глаза, посмотрел на своих друзей. Все молчали, ожидая, что скажет Аркадий Михайлович.
Тот, помолчав, начал:
8

— Вы сами когда-то принадлежали к юным фантастам,
и знаете мои симпатии к тем, кто выдумывает, кажется, невозможное, потому что смелая мысль — это то, что я больше всего ценю в людях. Подростки, еще не вооруженные
знаниями, в этом особенно смелы, хотя по большей части их
замыслы чересчур фантастичны, ошибочны, практически
неосуществимы. Но не может быть ни великого инженера,
ни выдающегося химика, ни знаменитого врача, если они не
одарены способностью фантазировать...
— И превращать свою фантазию в действительность, —
подсказал Барабаш.
— Совершенно верно. Мы об этом не раз разговаривали.
Я перейду сразу к делу, не останавливаясь на общих рассуждениях. Я хотел познакомиться с этим парнем, конечно,
не веря в его проект. Знакомство состоялось, и когда я выслушал Тараса Чутя, мне показалось, что он имеет право
отстаивать возможность сверхбыстрого пассажирского и
грузового движения в крупных размерах. Не будучи специалистом в области физики, механики и других наук, касающихся этого проекта, я решил собрать вас и услышать ваши
мнения об этом. Лично мне кажется, что в принципе этот
проект верен. Итак, позвольте...
9

В это время в солярии появилась новая фигура и перебила речь профессора.
— Гражданин Довгалюк, — послышался голос коменданта дома. — Я предлагаю вам и вашим гостям немедленно освободить крышу и забрать отсюда ваши цветы. Это
мое последнее предупреждение.
Профессор оторопело посмотрел на коменданта, не зная,
что ему ответить.
— А в чем дело? — спросил Самборский. — Что случилось?
— Я неоднократно предупреждал гражданина Довгалюка, чтобы тот освободил солярий, который ему не принадлежит.
— У вас же есть другой солярий, на другом конце дома... Вы же его не используете, — сказал, наконец, профессор.
— Мы и этот пока не собираемся использовать. Но это
непорядок, что вы его --">