Константин Георгиевич Паустовский , Василий Васильевич Сиповский , Лев Вениаминович Никулин , Борис Павлович Никонов , Н. Константинов , Л. Воронцов , П. Жеребцов , С. Ромов , Владимир Александрович Мазуркевич , Юрий Геко , Р. Стар , Б. Т. Горощенко (Инж.) , Б. Бельтенев , Г. Ключев , Г. Филонов , Вал. Григорьев , П. Ершов - Равнина Туа

прикрыться, также оказал
свое влияние.
И уже через два — три часа после смерти Патюрэна
физиолог приступил к своей удивительной работе. Он
отпрепарировал голову умершего, вынул его сердце,
легкие, и, поместив их в стеклянный ящик, наполненный особым физиологическим раствором, соединил
эти части тела Патюрэна сложной системой трубок,
напоминавшей и игравшей роль аппарата кровообращения. Мертвенно бледное лицо Патюрэна с закрытыми, обведенными синевой глазами, возвышалось над
12

уровнем жидкости. Оно казалось страшной маской,
брошенной в воду и плавающей на ее поверхности.

Доктор открыл одну из трубок и ввел в сердце раствор, заменяющий кровь. И к удивлению, почти к ужасу Коллинэ, сердце стало биться, легкие сжимались и
расправлялись. Странный препарат, слеланный из
останков Патюрэна, этот «теоретический человек»,
состоявший только из сердца, легкик и головы, ожил.
Но это не было настоящей жизнью. И в то же время
это не было уже смертью.
— Опыт, кажется, удался! — промолвил физиолог с
улыбкой: — Но что с вами?
Коллинэ едва стоял на ногах. Он с трудом дышал и
не отрывал расширившихся зрачков от страшного видения: мертвое лицо теоретического человека ожило:
по нему пробежала судорога. Глаза приоткрылись, и
тяжелый, неподвижный взгляд их остановился на
Коллннэ. Коллинэ вскрикнул и отвернулся.
13

— Неужели вы боитесь? — усмехнулся доктор: — Какой вы нервный. Понюхайте эфира!
И он поднес к лицу Коллинэ баночку с летучей
жидкостью. Коллинэ стало легче. Поборов свое волнение и страх, он нагнулся над стеклянным ящиком и
стал ждать...
Ждать не пришлось слишком долго. Доктор усилил
концентрацию раствора, сделал какие-то изменения в
системе трубок — и вдруг мертвые губы зашевелились,
и из них вырвался свистящий звук человеческого голоса.
Мозг Патюрэна, очевидно, начал работать. И, очевидно, в нем продолжалась та же работа, которую прервала смерть. Коллинэ затаил дыхание и сжимал в руке записную книжку.
Мертвец упорно повторял одно и то же слово. Вначале его нельзя было разобрать, потому что хрип и
свист, вылетавшие из губ Патюрэна, мешали слушателям. Ho мало-помалу голос мертвеца становился ровнее и яснее, и повторяемое им слово вдруг стало понятно Коллинэ.
Это было название одного минерала, который входил как главная составная часть в амальгаму приемника аппарата. Именно этот минерал и связывал солнечные лучи, и втягивал их в себя, в связи с другими
составными элементами. Это и был ключ к разгадке.
Безумная радость поднялась в его груди. Теперь
оставалось только достать указанный Патюрэном основной элемент и произвести опыт с уже готовым аппаратом.
А Патюрэн еще несколько раз произнес воскресшее
и унесенное было в могилу слово, и замолчал. Легкие
продолжали сокращаться, сердце пульсировало. Но
лицо опять приняло безжизненный вид и стало непо14

движно. Патюрэн как бы сознавал, что его долг, прерванный смертью, выполнен, и что теперь ему уже нечего делать на этом свете, и остается одно: замолчать
и уснуть навсегда со спокойной совестью.
— Вы думаете продолжать опыт? — спросил Коллинэ врача.
— Конечно! — пожал плечами физиолог: — Я разработаю этот опыт как можно шире. Мы задержим как
можно дольше вашего покойника здесь, на земле. Я
предвижу кое-какие дальнейшие возможности. Почему
вы задали мне этот вопрос?
— Так... — уклончиво ответил Коллинэ. Он не мог
сознаться, что оживший мертвец теперь почему-то уже
стеснял егo...
Бренное туловище Патюрэна, его руки, ноги, его
уже ненужная мускулатура и покровы были сложены в
гроб и похоронены на кладбище для бедных, на краю
города. Но мозг, сердце и голова Патюрэна продолжали жить странной, неживой жизнью в стеклянном
ящике в лаборатории физиолога. И трудно было сказать, какие идеи и образы таятся в этом неживом, но
живущем мозгу.
III.
Коллинэ работал над аппаратом с лихорадочной
поспешностью.
Амальгама была вскоре готова. Приемник был покрыт ею. Аппарат — такой маленький и несложный
аппарат, с блестящим латунным валиком и раструбом,
как у граммофона, сверкал медью и никелем. Теперь
оставалось только пустить его в ход.
Стояла жаркая, солнечная погода. Коллинэ пригласил врача, который чрезвычайно желал присутство15

вать при опыте, и вместе с ним вынес аппарат на
крыльцо и поставил на солнце.
— Подождем до вечера, — сказал он: — А --">