Григорий Константинович Панченко , Борис Геннадьевич Богданов - Небо над нами

Борис Геннадьевич Богданов, Григорий Панченко Небо над нами

После поворота дорога круто пошла вниз — и машина словно вправду нырнула, под воду погрузилась. То есть море-то исчезло: раньше, с шоссе, его было видно, оно вздымалось, как дальний склон высокого холма, такое же зеленое и будто в туманной утренней дымке, Тимур даже не сразу понял, что это и есть море… Теперь его скрыли ближние холмы, свечи кипарисов, разлапистые платаны и зеленые волны кустарника, будто сомкнувшиеся над головой. Шум дорожного прибоя: автомобилей разом сделалось мало, но повозки, пешеходы, деревенская живность всякого рода — все это толклось вокруг, подступало вплотную и отнюдь не испытывало потребности вести себя тихо. Временами шофер сердито нажимал на сигнал, но это мало что давало: их «эмка», маневрируя и притормаживая, пробиралась вперед осторожно, как большая рыба, попав в креветочную стаю.

Тимур вздохнул, поймав себя на том, что опять додумывает. Никогда он не видел креветочной стаи, он и море-то сегодня увидел впервые… Но оно есть, оно близко, и, наверно, через пару часов их ждет здешний пляж.

Какие в Артеке пляжи, он тоже не представлял. И сколько времени займет оформление новичков — тоже. Но золотое солнце висит в зените, до вечера неимоверно далеко, может, он вообще никогда не наступит — а…

— Дядя Коля! — жалобно произнесла Женя.

Шофер вопросительно покосился на нее.

— Он уже второй раз нас догоняет! — Женя ткнула пальцем в окно слева от себя, прямо за которым виднелась морда ослика. Очень симпатичный ослик, впряженный в арбу с целой копной сена, вчетверо больше его самого, да еще и с загорелым парнишкой на вершине этой копны. Но, конечно, не настолько симпатичный, чтобы идти со скоростью сорокасильного авто.

— Третий… — процедил адъютант. Женя и шофер быстро посмотрели на него совершенно одинаковым взглядом — и столь же мгновенно отвернулись. Тимур давно заприметил, что тот был для них обоих человек новый, с которым не совсем понятно, как себя держать.

— Что поделать, товарищ лейтенант, такая дорога! — Шофер пожал плечами. — Не загнать же нам дочь генерала Александрова в аварию из-за какого-то осла.

— Полковника… — удивилась Женя.

— А вот и нет: генерал-майор, деточка! — Шофер усмехнулся в усы. — Уже два дня как. Черные ромбы, золотые звезды.

— Товарищ старшина! — Адъютант посмотрел на «дядю Колю»… в общем, не понять, как посмотрел, только у него-то на петлицах были лейтенантские кубари, против которых старшинские треугольники не работают. Так что шофер негромко ответил «Есть!» — и прибавил газу, благо на дороге как раз сейчас обозначился просвет. Ослика словно бы назад дернули, за арбу, хвост и уши.

Дочь генерала Александрова, значит. Что ж, все правильно: ей и автомобиль подан, с отцовским шофером и адъютантом отцовским же. В багажнике — чемодан, а на заднем сиденье — пионер… чтобы было кому этот чемодан за ней таскать…

Дурак! Вот уж дурак… Нет, хуже дурака: предатель!

Стыд ожег щеки горячей волной. Тимур уставился строго перед собой, чтобы случайно не встретиться взглядом с Женей. Впрочем, на лейтенанта ему тоже было сейчас глядеть совестно. И на старшину.

Вдруг увидел себя в зеркальце прямо между их головами: мучительно красного, как помидор. А Женя рядом с ним, наоборот, была бледнее известки. Тоже смотрела прямо перед собой, но, кажется, ничего не видела.

— В мягком… — растерянно прошептала она.

— Что? — обернулся лейтенант.

— Ничего, — ответила Женя почти грубо. Провела рукой перед лицом, будто отбрасывая невидимое — и разом сделалась прежней. Поймала в зеркале взгляд старшины: — Дядя Коля, мы прямо так в Артек и заедем?

— Резонно… — Шофер, оторвав руку от баранки, почесал затылок.

— Что? — удивленно повторил лейтенант.

— Задразнят, — объяснил шофер.

Адъютант хотел было возразить — и осекся. Наверно, вспомнил себя в пионерском возрасте, не таком уж далеком.

— Где-нибудь снаружи остановимся, — буркнул он. Шофер кивнул.

Какое-то время машина шла на хорошей скорости. Тимур все еще не решался посмотреть на Женю, но она вдруг удивленно повернулась к нему: «Эй, ты чего такой?» — и мир снова стал самим собой. Было солнце, были волны зеленой поросли вокруг, воздух пах бензином и фруктами, рядом с приоткрытым окном, тем самым, куда чуть не заглянул славный ослик, неотрывно летела изумрудная стрекоза, а вскоре --">