Робeрт Шекли - Старые добрые времена

Роберт Шекли Старые добрые времена

— Марк Туллий! Вы не спите?

Цицерон внезапно проснулся и сел. Михаил Бакунин, крупный и одновременно хрупкий на вид человек в черном пальто и черной шляпе, стоял неподалеку от его постели. Цицерона его появление слегка напугало, но не удивило. Со временем он привык к несколько театральным появлениям и исчезновениям Бакунина. Он всегда был рад видеть его.

Бакунин, который среди двойников фактически был единственным путешественником, время от времени наталкивался на полезную информацию. Придерживаясь своих анархистских принципов, он отказывался сотрудничать с другими и относился с презрением к их сборищам и к самому их обществу. И все же пролетариат, обитающий в реальном мире за пределами компьютера, пусть даже на современный лад несравненно более просвещенный, чем прежде, он ненавидел гораздо больше.

— Приветствую вас, Михаил, — сказал Цицерон. — Где вы пропадали все это время? Нашли друзей и гостили у них?

— Конечно, нет! — В голосе Бакунина отчетливо послышались презрительные нотки.

Бакунин никогда не гостил у других двойников. Научившись проникать в систему, он постепенно изучил электронные пути нового мира, в котором теперь обитал. Путешествовал свободно, куда вздумается, пользуясь личной картой доступа, позволявшей перемещаться по всей системе и ее ответвлениям. Инженеры оказались не в состоянии помешать ему. На данный момент он был единственным, кто мог передвигаться внутри системы совершенно свободно и знал о ней то, чего не знал никто.

Бакунин держался от всех в стороне, рьяно защищая свои секреты. Шнырял туда и обратно, ловя каждую крупицу сведений о мире за пределами компьютера. Он всегда был подозрительным человеком, и смерть не сделала его более доверчивым. Он поддерживал отношения с Цицероном, первым двойником, которого встретил, когда инженеры оживили его. Через Цицерона познакомился с Макиавелли. Хотя два эти человека по своим политическим убеждениям были прямой противоположностью друг другу, им каким-то образом удавалось ладить.

Бакунин овладел многими секретами Мира Двойников и знал все кратчайшие пути, неизвестные даже инженерам. Инженеры пытались помешать ему, но Бакунин оказался слишком ловок для. них. Бродил по ночам — имеется в виду ночь во внешнем мире, когда работало меньше инженеров, да и те были не слишком настороже. Типичный анархист, озлобленный и не доверяющий никому.

Другие обитатели Мира Двойников не интересовались его секретами. Они не хотели проникать в систему, не хотели покидать привычные и безопасные места, не хотели вносить в свою жизнь трудности, с которыми приходилось сталкиваться Бакунину. Однажды он взял кое-кого из них в очередное путешествие. Им не понравились мертвенный свет, уходящие вниз виртуальные коридоры, неожиданные головокружительные подъемы и спуски. Путешествие рождало у двойников клаустрофобию и страх. Они предпочитали оставаться дома, в тех местах, которые были смоделированы специально для каждого из них и походили на то, что им было хорошо известно.

— Происходит что-то странное, — сказал Бакунин. — Полагаю, вам следует знать об этом.

— Присядьте. Вы замерзли. Я сейчас разожгу огонь.

Хотя двойники теоретически были нечувствительны к холоду и жаре, они каким-то образом ощущали разницу между ними. Это ставило в тупик ученых, которые утверждали, что двойники не в состоянии ничего чувствовать, не имея ни нервов, ни рецепторов, ни центров боли и удовольствия — всего того, без чего невозможна передача ощущений.

В некотором, ограниченном смысле ученые были правы, но на эмпирическом уровне ошибались. Спустя некоторое время двойники начинали испытывать все те ощущения, что и при жизни. Привычка реагировать на внешние раздражители оказалась сильнее их нынешней фактической неспособности воспринимать эти раздражители. Поначалу всеми овладевала сводящая с ума бесчувственность, но это постепенно проходило, и ощущения восстанавливались.

— Неплохо, — промолвил Бакунин, грея руки над огнем и с благодарностью принимая чашку кофе. — Я лишен всего этого во время своих прогулок.

— Там, куда вы ходите, нет ни еды, ни питья?

— Как правило, нет. У меня хотели бы отбить охоту путешествовать и поэтому только чинят препятствия. Конечно, я не нуждаюсь в питании как таковом. Никто из нас не нуждается. Мы — призрачные подобия живых людей и едим --">