Софи Вёрисгофер - Из Лондона в Австралию

кто-нибудь из бунтовщиков, туда ему и дорога!

– Как вы думаете, Дженкинс, мой отец, верно, с солдатами?

– Без сомнения! Он постоянно находится при губернаторе.

– Ага, вот показалась группа ссыльных… Да чуть ли они не дерутся заодно с нашими солдатами!.. Значит это не бунтовщики?

– Таких немного, большею частью это люди из высших сословий, сосланные вследствие несчастных стечений обстоятельств… Посмотрите, кто ими командует? Не видать ли между ними молодого человека очень высокого роста?

– Да, есть! – подтвердил Фитцгеральд, взглянув в подзорную трубу. – Красивый молодой человек с бледным лицом, темноволосый…

– Ну, это он самый… Вольф по имени. Старый Кромер с ним очень дружен.

– Значит, он превосходный человек! – воскликнул Антон с энтузиазмом.

– Он сослан, однако, за убийство. Но Кромер считает его невиновным, – прибавил Дженкинс.

Разговор их был прерван громким радостным «ура!» англичан. Одного взгляда в сторону бухты было достаточно, чтобы понять причину этого взрыва восторга: к берегу на всех парусах подходил «Игль», и все понимали, что это означает прибытие нового подкрепления, а кроме того и боевых и съестных припасов.

Дикари тоже заметили судно. Они бились с оетервенением, плясали, кривлялись и кричали, словно одержали полную победу, но тем не менее, отступали шаг за шагом и, видимо, уже не в состоянии были долее держаться ни на открытом месте перед колонией, ни между отдельными заливчиками гавани. Хотя из лесу и появлялись новые полчища туземцев, но залпы англичан немедленно вносили в их ряды полнейшее смятение.

А к англичанам не только подоспели свежия силы на подмогу, но усталым солдатам дали подкрепиться чаркой водки и куском хлеба. Теперь на поле битвы появился и капитан Максвелл и последним могучим натиском черные были окончательно оттеснены к своему становищу.

Но зато полетели и бумеранги. Бой продолжался теперь по образцу сражений с северо-американскими дикарями. Воины обеих сторон действовали каждый самостоятельно, то прячась за какое-нибудь прикрытие, то наступая, то отступая, не дожидаясь команды. Тут перевес, конечно, не замедлил оказаться на стороне белых, дикари отступали на всех пунктах, а с ними уходили и ссыльные, предпочитавшие присоединиться к диким туземцам, нежели тяжким каторжным трудом добиваться среди своих земляков восстановления своего доброго имени.

Англичане выгоняли штыками кривляющихся дикарей из всех углов и таким образом первая часть задачи была с успехом выполнена, оставалось только преследовать бежавшего врага и прогнать его подальше от колонии. Тем временем офицеры направились к дому губернатора, а с ними пошел, конечно, и Антон, весь забрызганный кровью, почерневший от порохового дыма.

– Где же Петер Кромер? – смеясь, кричал капитан Ловэлль. – Галло! Петер Кромер!..

– Здесь я, сэр! Что угодно?

В дверях блокгауза показалась высокая фигура немца, которого мы видели в последний раз в Лондоне в тюрьме. Но он держался также прямо, казался таким же сильным и крепким, как и тогда, и только немножко побледнел, да под глазами была синева и виски побелели. Он спокойно взглянул на требовавшего его к себе капитана.

– Что вам угодно, сэр! Его милость, господин губернатор, сегодня особенно нуждается в моем уходе.

– Верю! Вы Петер Кромер?

– Да, сэр.

– И у вас есть сын, не так ли? Может быть найдется у вас свободная минутка, чтобы повидаться с ним?

Вместо ответа этот сильный мужественный человек задрожал всем телом и всплеснул руками:

– О, сэр, сэр!.. Неужели мой мальчик здесь?.. Ради Бога, не шутите так жестоко!

– Боже сохрани шутить такими вещами, милый Кромер! Лучше всмотритесь в этих молодых людей, не узнаете ли между ними вашего сына?

Но Антон больше уже не мог выдержать, он бросил на землю свое оружие и кинулся на грудь отца с криком: «Отец! Отец!»

Сцена эта тронула до слез всех присутствующих. Многие из них украдкой отирали глаза, глядя, как отец, не помня себя от радости, гладил сына по голове и по лицу, и старался узнать в чертах лица этого возмужалого юноши того мальчика, которого он так неожиданно и так на долго лишился.

– Да, это он! – говорил он, с трудом переводя дыхание. – Это глаза его матери! Только по ним его и можно узнать!

– Отец! милый, бедный мой папа!..

– Вот уж нисколько же бедный, особенно теперь, когда мы опять вместе!

Слезы градом лились по его лицу. Поняв, что всякие посторонние свидетели --">