Виктор Казберов - Квартира

всех предметов в зале я оставил бы именно его, перетащил бы на середину и приходил бы в новый зал не реже чем в старый. Ковёр является ничем и поэтому одновременно всем, как чистый лист бумаги может быть и рецептом бутерброда и любым нерецептом небутерброда.

К сожалению, иметь пустую комнату, даже в своей будущей квартире, – утопия. Не более чем в мыслях, особенно в вечерних, появляются мечты сделать что-то концептуальное, выходящее за рамки обычного. Пустая гостиная с ковром посередине, спальня с матрасом на полу и мебелью из картона, кухня с высоким барным столом на месте подоконника – так выглядит моя идеальная (на момент мысли) квартира. Потом мысль столкнётся с социумом в виде гостей, с очевидным неудобством для жизни не в мысли, и от мечты останутся лишь цензурированные обрезки: стол на кухне, матрас на кровати и ковёр под журнальным столиком. И фраза: «Будь как дома», – напомнит, что у меня действительно как у него и у него. Фраза станет шумом белого флага, напоминающим о том, что больше не могу.

Пустое пространство ковра я заполняю героями и историями из книг, догадками и найденным смыслом. Вдруг стало заметно, что в 21:00 – привлекательное время отдыха и телевизора – я выбираю книгу и усиленный бег глазами по ней. Все 14 лет до этого у меня была традиция: в девять вечера, несмотря на наличие дел, завершать день прямым взглядом в телевизор. С дивана своей комнаты, с отцом за новостями, или – самое приятное – с пультом в моих руках. Наступало законное время сочетать телевизор и кефир, отдыхать за весь день. Этот особенный отдых не мог быть ни в какое время дня, кроме как с 21:00 до 23:00. Только эти два часа в день, потому и особенные. Личностный рост нещадно растоптал традицию, которую хочет пронести во взрослую жизнь, в свою семью, любой ценитель Симпсонов.

Второе важное место в зале – диван. Он такой большой, что, привыкнув сидеть на одном месте, можно подвинуться на пару метров в любую сторону и поймать приятное ощущение новизны. Иногда сажусь в непривычное место, и в голове появляются мысли, каких не было раньше, вокруг предметы, которых не замечал – не приходится долго ходить за разнообразием. У дивана, как положено, есть ямка, в которой утопаю большую часть времени. Она расположена в центре всей жизни и провалилась только потому, что часто там бываю. Напротив телевизор; под левой рукой подушка; на полу удлинитель, который для кого-то – просто три розетки, а для меня – доступ в мир света, музыки и фильмов; слева видно окно, и в нём, опять же, весь мир; наконец, перед ямкой стоит стол, который окажется удобным продолжением для ног, если включить воображение. В квартире нет места, дающего столько возможностей, поэтому и бываю тут часто. Легко понять, что притягивает к себе не мягкость дивана, а возможности, открывающиеся при утопании в нём. И меня – автора диванной ямы, очевидно следует считать не лентяем, а человеком, нашедшим функциональность коворкинга на своём диване.

Место доступа к миру не было бы собой без деревянного столика из Икеи. Его площади давно записаны на свой предмет. В правом нижнем углу стоят стаканы с напитками, когда перехожу из комнаты сюда; повыше стоит «брызгалка», которая на пару секунд создает свежесть лёгкого вечернего ветерка; в верхнем углу лежит актуальная книга, но только если не валяется раскрытой на ковре. Главное место занимает ноутбук, который перемещается из комнаты в зал так же часто, как и солнце по этому пути. К нему тянется провод из аудиосистемы с полки снизу. Ещё, вопреки маленькой высоте и деревянному полу, на столе висит убийство одного из любимых стаканов, осколки которого сохранены на строчках стиха.

Стиль создают два предмета. Один из них – высокие пальмы до потолка, одна с колючими тонкими, другая с большими и с разрезами листьями, который на половину высохли и только добавляют ощущения джунглей. Второй предмет – дубовый резной шкаф, кованные ручки которого издают звук качества при ударе о дверку. Нижние ящики выдвигаются со скрипом не меньше, чем на полметра. На одном из них стоит закрывающийся на медный ключ шкаф-бар с зеркалом сзади и стеклянными полками. На втором ящике стоит высокий шкаф с прозрачными дверками, за которым, как положено, стоит хрустальная посуда, изящные стаканы не на каждый день и рюмки на хрупких ножках. Ясным вечером, когда солнышко падает на стеклянные дверки, свет от них отражается на стену в виде радуги, а белая пустая стена будто и ждёт этих --">