Александр Дмитриевич Прозоров - Судьба княгини

острым носом и глубокими синими глазами.

— Не рановато в сечу-то? — склонил голову набок звенигородский князь.

— Я внук Владимира Храброго! — звенящим голосом выкрикнул княжич. — Я должен стать великим воеводой! Я учусь сражаться!

— Похвальное желание, — кивнул воевода. — В твоих жилах течет гордая кровь, ты станешь достойным витязем.

— Благодарю, княже! — Новик снова спрятал лицо под железную маску.

— Что до луков, княжич, — перевел взгляд на врага Юрий Дмитриевич, — то татары уже месяц разбойничают. Вестимо, боевые припасы у них давно кончились. Нечем им стрелять, колчаны пустые.

— А мы почему не стреляем?

— Ждем удачного момента. — Воевода отвел руку назад и потрогал лежащий на крупе коня, обшитый бархатом саадак. ^[3]

— Когда он наступит?

— Ты задаешь слишком много вопросов, сынок, — вмешался князь Ярослав Боровский. — Не мешай воеводе!

— Коли не спрашивать, княже, ничему не научишься, — укорил его Юрий Дмитриевич и обратился к новику: — Нам надобно, Василий Ярославович, чтобы татары на нас напали. Иначе Большим нарядом не воспользоваться. А они, видишь, квелые стоят. Надо бы расшевелить… — И воевода повернулся к боровскому князю: — Сможешь, Ярослав Владимирович?

— Дозволь мне, княже, дозволь мне! — встрепенулся новик. — Дозволь, я наши сотни на ордынцев поведу!

— Ну нет, Вася! — решительно отрезал князь Боровский. — Ты сюда учиться просился, а не в самую свалку влезать! Вот при воеводе и оставайся! Учись! Юрий Дмитриевич, сделай милость, присмотри за ребенком!

— Отец! — возмущенно выкрикнул мальчишка.

— Жди здесь, Василий, и слушайся князя Звенигородского! Тихоня, Басарга, Вторуша, берегите сына, остальные за мной! — Ярослав Владимирович повернул коня, поскакал к своим сотням.

Его небольшая свита разделилась. Трое богато снаряженных холопов в чешуйчатых куяках, издалека похожих на рыбью чешую, поскакали за хозяином, другие трое остались с княжичем.

Вскоре правый край русского войска дрогнул, медленно двинулся вперед. Бояре на ходу цепляли рогатины петлями к седлу, сдвигали вперед колчаны, вынимали луки. Намерения их оказались столь ясны, что разбойничья армия, еще до первых стрел, зазвучала залихватским пересвистом и ринулась навстречу, с громким гиканьем разгоняя скакунов и опуская пики.

Боровские воины, уже успевшие поменять ударное оружие на стрелковое, к сшибке оказались не готовы и стали спешно разворачиваться, уходя от удара и в полуобороте пуская стрелы себе за спину.

— Лу-уки!!! — громко закричал Юрий Дмитриевич, благо вся его рать находилась совсем рядом, и сам первым, перевернув рогатину и вонзив острием в землю, схватился за саадак.

Атака правого края на глазах превращалась в паническое бегство — уходя от удара, боровские дружинники, не переставая осыпать врага стрелами, миновали свое старое место в строю и понеслись дальше. Татары, теряя товарищей, с посвистом и гиканьем их преследовали, стремительно сокращая расстояние.

— Лу-уки!!! — Звенигородский князь стал быстро опустошать колчан, выпуская стрелы высоко вверх. Прицелиться так в кого-то из врагов было невозможно. Но промахнуться по плотной многотысячной рати — еще труднее. Больше тысячи луков, по пятьдесят стрел в колчане — и от стремительной оперенной смерти, разом взметнувшейся в воздух, на какой-то миг наступили сумерки… А потом вся эта отточенная сталь дождем просыпалась на мчащихся через поле степняков.

Почти половина наконечников из этого густого ливня нашла себе цель, вонзаясь в тела лошадей, в ноги, в руки сидящих на них всадников, острые жала пробивали меховые шапки и стеганые халаты, впиваясь в плечи, рассекая ткань на спине и груди. И пусть только одна стрела из тысячи приносила смерть — раненые лошади спотыкались, а иногда и падали, получивший стрелу в руку разбойник терял копье и уже не мог схватиться за саблю, из посеченных ног текла кровь, и торчащая из бедра стрела бодрости воину тоже не добавляла.

Несущиеся во весь опор татары кувыркались вместе с лошадьми, выпадали из седел, спотыкались о своих товарищей, перепрыгивали через них, а где-то — и затаптывали, проносясь прямо по телам неудачно упавших земляков. Но — не останавливались. Многосотенная лава стремительно втягивалась в прорыв на правом краю, обходя русские полки и устремляясь дальше, к обозу, к главной, самой желанной цели любого --">