Александр Дмитриевич Прозоров - Судьба княгини

сражения.

Ведь армии не передвигаются без припасов, и каждый обоз — это очень богатая, обильная добыча.

Большинство степняков ушло в атаку по самому легкому пути — справа. Но не меньше трети поскакали прямо на главные силы, словно и вправду надеялись опрокинуть легкими пиками тяжелую кованую рать.

— Ну что, новик, повеселимся? — выдернул из земли рогатину Юрий Дмитриевич и удобнее перехватил в руке. До врага оставалось всего с десяток шагов, разгоняться навстречу не было ни места, ни времени. Только твердо встретить удар.

— Я пе-е-ервы-ый!!! — Мальчишка неожиданно для всех, даже для собственных своих холопов, дал шпоры коню и ринулся вперед.

В него, бедолагу, и пришелся самый первый жестокий напор: сразу три копья ударили в щит, еще одно в бок, да еще в грудь…

Правда, своей рогатиной новик все-таки успел попасть в шею ближнего татарского скакуна — после чего буквально вылетел из седла и кувыркнулся назад через круп коня, высоко вскинув в воздух короткие красные сапоги. Следом летевшие по весь опор татары опрокинули и скакуна юного храбреца — врезавшись в него грудью сразу нескольких коней.

Холопы с отчаянным криком кинулись спасать своего господина — поймали на копья одного степняка, другого, сбили третьего…

Но куда там отчаянной отваге трех воинов супротив тяжелой многосотенной лавы!

В следующий миг звенигородскому князю стало уже не до новика. Его золоченая броня привлекла внимание многих врагов, на воеводу нацелились сразу пятеро разбойников — больше мешая друг другу, нежели помогая. Юрий Дмитриевич поспешно опустил щит, прикрывая живот сразу от двух наконечников, рванул его в сторону с полуоборотом влево, свою рогатину просто приподнял, позволяя круглолицему татарину с торчащими из плеча и головы стрелами напороться на нее грудью, и тут же наклонился, пропуская еще одну пику над спиной. Степняков справа и слева приняли на копья галичский сотник Олай из Басмановки и его товарищи. Увлекшись попытками убить князя, разбойники совсем забыли, что у воеводы есть охрана, причем очень умелая.

Однако татарская лава, даже лишившись передовых воинов, продолжала скакать, по инерции напирая на русскую дружину, и остановить тяжелую массу не могли никакие копейные уколы и взмахи сабель. На могучего чалого туркестанца звенигородского князя навалились сразу три низкие степные лошадки, на которых тоже давили задние скакуны, — и чалый начал заваливаться назад и набок.

«Надо было вставать позади!» — запоздало посетовал воевода, падая вместе с конем, но изменить что-либо уже не мог.

Не особо испугавшись, бывалый воин в первую очередь высвободил ноги из стремян, поджал, торопливо закрыл щитом голову и плечи. И уже через миг по щиту застучали копыта, с силой вбивая его в тело.

Успешно смяв два ряда боярской конницы, татары потеряли почти всех передних воинов, и схватка затихла — между русскими и степняками оказались зажаты десятки лошадей с уже мертвыми всадниками либо с пустыми седлами. Живые враги друг до друга просто не доставали.

И в этот миг над полем прокатился протяжный оглушительный гром, от которого у людей заложило уши, а многие лошади встали на дыбы.

Поле за спинами русских воинов, между московской дружиной и ее обозом, заволокло дымом. Это вкопанные между соснами три десятка пушек Большого наряда с расстояния всего в три десятка шагов ударили единым залпом по увлеченным погоней татарским сотням, оказавшимся в одиночестве на открытом поле. Крупная речная галька, щедро забитая в стволы, буквально снесла ближние ряды конницы, выбила многих всадников, скачущих посередине, и повалила немало людей даже у самого ручья.

Боровская дружина, уже доскакавшая почти до самого обоза, после громового раската за спиной стала, словно бы по сигналу, натягивать поводья и разворачиваться, опуская рогатины. Примерно полусотня степняков, успевших проскочить смертельное поле до залпа, частью налетели на эти копья, частью успели отвернуть и ускакать между сосен либо увязли в топкой земле возле ручья.

— За Ру-у-усь!!! — вскинув рогатину, громко закричал князь Ярослав. — Не посрамим имени батюшки моего, Владимира Храброго!!! За Ру-у-усь!!!

Три сотни идущих стремя к стремени бояр, одетых в прочное сверкающее железо, на тяжелых, породистых и хорошо откормленных скакунах, с низко опущенными копьями стали разгоняться для таранного удара — и уцелевшие после --">