Луис Ламур - Остывший след

Льюис Ламур ОСТЫВШИЙ СЛЕД

Чалый шел неуклюжей рысью, и каждый его шаг поднимал облачко пыли. Чик Боудри поерзал в седле. Путешествие было долгим, он устал. Вдалеке завиднелось пятно зелени, неясные очертания домов среди деревьев. Обычно где столько зелени, там и вода, а где есть вода и дома, там должны быть люди, горячая еда и немножко разговоров.

На пастбищах не было скота, поверх жердей корраля не выглядывали лошади. На залитой солнцем площадке возле амбара никого не было.

Боудри шагом завел чалого во двор и крикнул:

— Есть кто дома?

Ему ответила лишь тишина, абсолютная тишина давно заброшенного очага. Добротно и обдуманно возведенные строения посерели и обветшали, в настежь распахнутых воротах амбара зияла пустота.

Странно, что в таком красивом месте не жили люди. Двор затеняли деревья, а рядом с дверью рос розовый куст, неухоженный и запущенный, явно проигрывающий битву с ветром, пылью и растрескавшейся землей.

— Тем не менее, — сказал он вслух, — сегодня я дальше не поеду.

Он спрыгнул с коня, выбил пыль из штанов и рубашки, еще раз внимательно оглядел дом и амбар своими черными глазами. У него было неспокойное ощущение следопыта, который знает: здесь что-то не так, что-то смущает.

Остромордый чалый подошел к поилке, которая питалась прозрачной родниковой водой, и стал пить.

— Кто-то, — пробормотал Чик, — потратил кучу времени, чтобы обжить это место. Вот эти деревья здесь не растут — их сюда привезли и посадили. И розовый куст тоже.

Маленькое ранчо лежало в изголовьи вытянутой долины, которая вливалась в бескрайнюю равнину, теряющуюся на фоне далеких пурпурных холмов.

Расположение дома, амбара и корралей показывало, что их строил человек, который знал, что ему нужно. Он, вероятно, провел не один день в седле или на сиденье фургона, планируя, как он все построит. Здесь стояло не просто ранчо для выращивания скота; это был домашний очаг.

— Ставлю десять против пяти, что у него была женщина, — сказал Боудри.

Так почему же после того, как было затрачено столько труда, ранчо бросили?

— И, похоже, давно, — сказал себе Боудри.

К стене амбара и под поилку в коррале набилась куча шаров перекати-поле. Ранчо покинули давно.

Рассохшиеся ступени дома заскрипели под его ногами. Закрытая дверь покосилась, и когда он потянул за ручку, петли, проржавевшие почти до основания, протестующе завизжали. Дверь отворилась, нога Боудри ступила на порог и замерла там.

На полу лежал человеческий скелет. Кожаный оружейный пояс, потрескавшийся от времени и высохший до мертвого окаменения, все еще оставался на нем.

— Так вот как было дело. Ты его построил, но пожить толком не успел.

Пройдя в комнату, Боудри оглядел ее с задумчивым вниманием. И здесь была заметна тщательная планировка, острый ум практичного человека, который хотел облегчить жизнь себе и своей женщине.

Аккуратно сделанные полки, теперь покрытые паутиной и пылью; со старанием выложенный камин, каменная раковина с просверленным отверстием, откуда, вынув пробку, можно было выпустить воду, — все свидетельствовало о стремлении исключить лишнюю и ненужную работу.

Боудри подошел к скелету и склонился над ним. В останках ребер он обнаружил сплющенную пулю.

— Вот так, наверное, это случилось. Прямо в грудь, а, возможно, и в живот.

Он взглянул на череп.

— Тот, кто тебя убил, действовал наверняка. Он прикончил тебя топором!

Череп был рассечен, а рядом лежало орудие убийства — топор. Вначале в человека выстрелили; затем убийца нанес удар топором.

Неподалеку валялось оружие убитого: револьвер старой марки сорок четвертого калибра. Убийца стрелял из сорок первого калибра.

В следующей комнате Боудри нашел шкаф с покореженной открытой дверцей. Внутри лежала кое-какая женская одежда. Он осмотрел шкаф, перебрал вещи, висящие внутри или упавшие на пол.

— Тот, кто тебя убил, увез твою женщину, — пробормотал он, — а одежду он не собирал, просто сгреб первое попавшееся под руку. По крайней мере, так оно мне видится.

Мужская одежда висела в другом углу шкафа: черный сюртук и брюки очевидно, лучший праздничный костюм убитого. Во внутреннем кармане лежало письмо, адресованное «Гилберту С. Мейсону, эсквайру, г. Эль-Пасо, штат Техас»:

«Дорогой Джил!

Прошло несколько дней, и я снова беру в руки перо, чтобы написать тебе. Я очень рад узнать, что после стольких лет --">