Григорий Игнатьевич Пятков - Антициклон

Григорий Пятков АНТИЦИКЛОН Повесть

Глава первая

1

Городок был очень красив. Особенно со стороны моря вечером. Его огни с проходящих кораблей казались гигантским распахнутым веером с красным мигающим огоньком маяка у основания. Этот маяк находился на головке мола. Сразу же за ним, как звезды первой величины, — огни причалов и морского вокзала. Вправо и влево от них — цепочка огней набережной. А дальше — огни улиц и домов поднимались все выше и выше в горы. В темные летние ночи горы как бы растворялись во мраке, и тогда со стороны моря почти невозможно было уловить ту грань, где земные звезды городка переходили в небесные.

Погожев стоял на корме, на выборочной площадке сейнера. Рядом возвышался аккуратно уложенный и укрытый брезентом невод. На брезенте — авоськи, баульчики и чемоданчики, набитые разной снедью и куревом. Сейнер только что отошел от причала, и на нем еще не улеглось оживление, которое обычно сопутствует этому моменту.

С кормы Погожеву некоторое время был виден ярко освещенный причал, на котором все еще толпились провожающие. Но разрыв между причалом и сейнером быстро увеличивался. И вскоре причал скрылся за стенкой мола. Зато из-за морского вокзала показалось здание правления — его, погожевского, рыбколхоза, со звучным названием «Дружба». Эти шесть букв были крупно выведены прямо по фасаду и отчетливо бросались в глаза с противоположного конца площади, на которую смотрело здание всеми тремя этажами. Но отсюда Погожеву был виден только верхний этаж и его просторная открытая веранда.

Всего лишь час-полтора назад Погожев стоял на этой веранде в группе отходящих на путину кэпбригов. В кабинете председателя было душно и накурено. Чтоб не задохнуться, они выслушивали напутственные наставления председателя на веранде, по-прежнему отчаянно дымя сигаретами.

День выхода на скумбрийную путину выдался жарким в прямом и переносном смысле. В первых числах мая в Крыму настоящая летняя погода. Наступало время антициклонов. Теплые спокойные потоки воздуха, возникшие над югом Европы и медленно смещающиеся к востоку, своей тыловой частью охватывали почти все Черноморье. Небо высокое, светло-голубое, успевшее выцвести под лучами палящего солнца. Только море продолжало сопротивляться зною. Особенно чувствовалось это во время утренних бризов. Их свежесть доводила воздух над побережьем до такой прозрачности, что даже с набережной была отчетливо видна каждая складка на обрывистых дальних склонах гор.

На веранде собрались пять капитан-бригадиров. Все пять ни капли не похожие один на другого. Словно их подбирали по признаку непохожести. Рыбаки называли их сокращенно кэпбригами. В рыбколхозе были кэпбриг-один, кэпбриг-два и так до пяти.

Председатель Гордей Иванович Коваль был среднего роста, поджарый, не в меру подвижный и вспыльчивый. Лицо худое, с нечеткими следами оспы. Взгляд быстрый, меняющийся в зависимости от настроения председателя. В этот день взгляд его метал громы и молнии. Он нервничал и курил одну папиросу за другой, даже не замечая этого. Да и как тут было не нервничать! По-настоящему, сейнера давно должны быть в море, а не торчать у причалов. Но перед самым отходом выяснилось, что в бригаде Сербина не загрузили на сейнер дрова для камбуза. На сейнере кэпбрига Торбущенко в двигателе пробило флянец или какую-то другую штуковину, и механику требуется час-полтора, чтобы привести все в порядок. Вот тут-то и начиналось: председатель кричал на кэпбригов, кэпбриги давали разгон механикам и неповоротливым кокам. А потом в море выяснится, что никакие флянцы у механика не пробивало, а просто позарез надо было подождать невесту помощника, с которой тот не успел попрощаться. И дрова у кока были еще со вчерашнего вечера не только сброшены в трюм, но и уложены там ровной стопкой и заботливо прикрыты брезентом. А вся загвоздка была в радисте. Парень всего две недели как женился. А тут разлука на месяц, а может, и больше. Разве не посочувствуешь, не возьмешь на себя его вину за опоздание...

Перед самым выходом в море, уже на причале, прощаясь, Гордей Иванович задержал руку Погожева в своей и еще раз напутствовал:

— Так что смотри там, Андрей Георгич, в оба. Чтоб все было на высоте. — И неожиданно устало-сосредоточенное лицо председателя разгладилось, на губах появилась улыбка — первая за все эти беспокойные сутки. — Ну как говорится, ни --">