Александр Боголюбов - Очень искренний рассказ

прямом смысле налицо: насморк исчез, и после выписки я начал петь как Робертино Лоретти, Лучано Паваротти и Фредди Меркьюри вместе взятые. Я был счастлив. Мой преподаватель был счастлив. А через полмесяца хронический насморк вернулся, и у преподавателей опустились руки.

Глава 2. Голод

Но не у меня. Отработав сезон в хоре Екатеринбургского оперного, вдоволь напевшись Бориса Годунова, я решил-таки победить эту «сопливую» преграду, что отделяла меня от мировой славы.

Поскольку все нормальные способы были исчерпаны, в ход пошли экстремальные.

Закончив первый курс, я устроился поработать на лето на металлургический завод, и меня тут же послали на неделю в колхоз убирать турнепс. Там, отлёживаясь вечерком после очередной коллективной драки с местными на дискотеке, я и наткнулся на какую-то статью в газетке про Поля Брэгга и его систему голодания. Впечатлившись, немедленно приступил к действиям.

Чтоб отрезать пути к отступлению, с утра объявил всей бригаде, что отныне я вегетарианец и не буду есть сутки. Первая голодовка давалась очень непросто: мало того, что жутко болела голова и хотелось есть, вся бригада из двадцати человек издевалась и потешалась надо мной как могла. Я кое-как дождался ночи, и когда все уснули, полез в тумбочку за пряниками. Но как только я начал их уплетать, раздался гром хохота. Все повскакивали и ржали надо мной, но я, не обращая внимания на их издёвки, всё пихал и пихал пряники в рот.

Через пару недель я уже голодал насухую без питья, а ещё через месяц голодал по средам и пятницам. Затем было трое, далее пять суток без еды и воды и, наконец, десятидневная голодовка, разбитая на две части: пять дней всухую плюс пять с водой. Несмотря на голод, сил было немерено. Помню, как на седьмой день голодовки махал кувалдой, забивал сваи в каком-то цехе. В таком режиме я прожил два года: двое суток голодал каждую неделю и десять суток – один раз в три месяца. Надо заметить, что все остальные практики, которые я опишу далее, проходили не одна за другой, а накладывались, как слои пирога, друг на друга, и все они проходили в эти же два года.

В голоданиях самое тяжёлое было – это первые три дня и выход из голодовки. Вообще из-за того, что у меня не было никаких инструкций и наставников, многое делал неправильно. Я не знал, что перед голоданием нужно сделать клизму, и мучился от самоотравления, а во время выхода вообще ел всё, что угодно и в итоге получал длительные расстройства пищеварительной системы. Отсутствие животного белка – так же по незнанию – не компенсировал растительным и получил проблемы с зубами. Но самое обидное было то, что насморк затихал только на время голодовки, а после возвращался. Но русские не сдаются, и я упорно продолжал биться сам с собой.

Хотя биться приходилось не только с собой. Девяностые годы – время смутное: банды на улицах перестреливаются, делят сферы влияния. Приходилось заниматься у-шу, тхэквондо, кикбоксингом. Во время учёбы я снимал комнату то в одном районе, то в другом. И вот угораздило меня снять комнату в полицейском доме. Хозяйка так и говорила: «У нас тут всё РУВД живёт, так что бояться нечего, только саму милицию!». Зря она так шутила… А может, и не шутила вовсе?

Начальник управления, который жил тремя этажами ниже, держал всё под контролем и периодически проверял, кто тут заселился – так, на всякий случай. И вот, через пару дней, как я въехал, слышу грохот в дверь. Выхожу из комнаты и вижу испуганную хозяйку в прихожей. Спрашиваю через дверь: «Кто там?» А в ответ мат-перемат: «Открывай......! Сейчас…! Узнаешь, кто там!». «Это начальник УВД», – узнала хозяйка, и, судя по голосу, он был очень нетрезв, а судя по ударам в дверь, был большой и сильный.

Трезво оценив ситуацию, я предложил ему прийти утречком на свежую голову. «Я..... тебе сейчас …самому голову…оторву!!!» – заорал блюститель порядка и принялся пинать в дверь. Как я пожалел, что дверь была одна, и та не железная, да ещё и открывалась внутрь! После пятого удара нижняя половина начала прогибаться после каждого пинка. Я навалился на неё, чтоб она совсем не отвалилась, и так держал, периодически меняя отбитые бока. Хозяйка в это время кричала в вентиляцию, звала на помощь. Городского телефона у неё не было, а о сотовых в то время вообще не слышали.

Через пятнадцать минут неожиданно всё стихло. «Подозрительно быстро он сдался…» – подумал я. И был прав: минут через пять боец подзаправился спиртным, вернулся и --">