Александр Сергеевич Пушкин - Александр Пушкин_КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА_ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ_ДУБРОВСКИЙ (art)_1-3_020

кибитка;
уложили в нее чемодан, погребец (11) с чайным прибором
и узлы с булками и пирогами, последними знаками
домашнего баловства. Родители мои благословили меня.
Батюшка сказал мне: «Прощай, Петр. Служи верно, кому
присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не
гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не
отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а
честь смолоду». Матушка в слезах наказывала мне беречь
мое здоровье, а Савельичу смотреть за дитятей. Надели на
меня заячий тулуп, а сверху лисью шубу. Я сел в кибитку с
Савельичем и отправился в дорогу, обливаясь слезами.
В ту же ночь приехал я в Симбирск, где должен был
пробыть сутки для закупки нужных вещей, что и было
11

Погребец (устар.) – дорожный сундучок для посуды и съестных припасов.

поручено Савельичу. Я остановился в трактире. Савельич с
утра отправился по лавкам. Соскуча глядеть из окна на
грязный переулок, я пошел бродить по всем комнатам.
Вошед в биллиардную, увидел я высокого барина, лет
тридцати пяти, с длинными черными усами, в халате, с
кием в руке и с трубкой в зубах. Он играл с маркером,
который при выигрыше выпивал рюмку водки, а при
проигрыше должен был лезть под биллиард на
четверинках. Я стал смотреть на их игру. Чем долее она
продолжалась, тем прогулки на четверинках становились
чаще, пока, наконец, маркер (12) остался под биллиардом.
Барин произнес над ним несколько сильных выражений в
виде надгробного слова и предложил мне сыграть партию.
Я отказался по неумению. Это показалось ему, повидимому, странным. Он поглядел на меня как бы с
сожалением; однако мы разговорились. Я узнал, что его
зовут Иваном Ивановичем Зуриным, что он ротмистр ◦◦
гусарского полку и находится в Симбирске при приеме
рекрут (13), а стоит в трактире. Зурин пригласил меня
отобедать с ним вместе чем бог послал, по-солдатски. Я с
охотою согласился. Мы сели за стол. Зурин пил много и
потчевал и меня, говоря, что надобно привыкать ко
службе; он рассказывал мне армейские анекдоты, от
которых я со смеху чуть не валялся, и мы встали из-за
стола совершенными приятелями. Тут вызвался он выучить

меня играть на биллиарде. «Это, – говорил он, –
необходимо для нашего брата служивого. В походе,
например, придешь в местечко – чем прикажешь заняться?
Ведь не все же бить жидов. Поневоле пойдешь в трактир и
станешь играть на биллиарде; а для того надобно уметь
играть!» Я совершенно был убежден и с большим
прилежанием принялся за учение. Зурин громко ободрял
меня, дивился моим быстрым успехам и, после нескольких
уроков, предложил мне играть в деньги, по одному грошу,
не для выигрыша, а так, чтоб только не играть даром, что,
по его словам, самая скверная привычка. Я согласился и на
то, а Зурин велел подать пуншу и уговорил меня
попробовать, повторяя, что к службе надобно мне
привыкать; а без пуншу, что и служба! Я послушался его.
Между тем игра наша продолжалась. Чем чаще
прихлебывал я от моего стакана, тем становился отважнее.
Шары поминутно летали у меня через борт; я горячился,
бранил маркера, который считал бог ведает как, час от
часу умножал игру, словом – вел себя как мальчишка,
вырвавшийся на волю. Между тем время прошло
незаметно. Зурин взглянул на часы, положил кий и
объявил мне, что я проиграл сто рублей. Это меня
немножко смутило. Деньги мои были у Савельича. Я стал
извиняться. Зурин меня прервал: «Помилуй! Не изволь и
беспокоиться. Я могу и подождать, а покамест поедем к
Аринушке».

12

Маркер (фр.) – лицо, прислуживающее при бильярде.
Рекрут (устар.) – солдат-новобранец, лицо только что призванное на военную
службу. Здесь употребляется устарелая форма родительного падежа
множественного числа (вместо рекрутов).
13

Что прикажете? День я кончил так же беспутно, как и
начал. Мы отужинали у Аринушки. Зурин поминутно мне

подливал, повторяя, что надобно к службе привыкать.
Встав из-за стола, я чуть держался на ногах; в полночь
Зурин отвез меня в трактир.
Савельич встретил нас на крыльце. Он ахнул, увидя
несомненные признаки моего усердия к службе. «Что это,
сударь, с тобою сделалось? – сказал он жалким голосом, –
где ты это нагрузился? Ахти господи! отроду такого греха
не бывало!» – «Молчи, хрыч! – отвечал я ему, запинаясь, –
ты, верно, пьян, пошел спать… и уложи меня».
На другой день я проснулся с головною болью, --">