Имруулькайс , Маджнун , Башшар ибн Бурд , Абу-ль-Атахия , Омар ибн Аби Рабия , Абу Нувас , Аль-Газаль , Аль-Мутамид , Антара , Ибн Хамдис , Ибн Кузман , Ибн аль-Мутазз , Ибн Зайдун , Ибн аль-Араби , Аль-Мухальхиль , Аш-Шанфара , Тааббата Шарран , Тарафа , Амр Ибн Кульсум , Аль-Харис Ибн Xиллиза , Зухайр , Алькама , Абид Ибн Аль-Абрас , Ас-Самаваль , Ади Ибн Зайд , Урва Ибн Аль-Вард , Аль-Ханса , Лабид , Ан-Набига Аз-Зубейни , Аль-Аша , Аль-Хутайа , Аль-Ахталь , Аль-Фараздак , Абу Таммам , Аль-Бухтури , Ибн Ар-Руми , Аль-Мутанабби , Абу Фирас , Ас-Санаубари , Абу Дулаф Аль-Хазраджи , Аш-Шариф Ар-Рады , Абу-Ль-Ала Аль-Маарри , Ибн Аль-Фарид , Абд Ар-Рахман , Саид Ибн Джуди , Ибн Абд Раббихи , Ибн ани , Ибн Шухайд , Ибн азм , Ибн Аз-Заккак , Ибн Хафаджа , Абу-Ль-Валид Аль-Ваккаши , Абу Джафар Ахмад Ибн Саид , Ибн Сафар Аль-Марини , Абу-Ль-Бака Ар-Рунди , Ибн Ибрахим Сахль , Ибн Аль-Хатиб - Арабская поэзия средних веков

Арабская поэзия средних веков

Камиль Яшен. Золотое звено

Перевод с узбекского Г. Марьяновского.

Арабская поэзия средних веков еще мало известна широкому русскому читателю. В его представлении она неизменно ассоциируется с чем-то застывшим, окаменелым — каноничность композиции и образных средств, тематический и жанровый традиционализм, стереотипность… Представление это, однако, справедливо только наполовину.

Да, действительно, на протяжении более чем тысячи лет, с первых веков нашей эры и вплоть до XVIII столетия, арабоязычные поэты не выходили за пределы весьма ограниченного и строго регламентированного круга жанровых форм — касыда, кыта, позднее газель. Действительно, знакомясь со стихами различных арабских поэтов, порой отстоящих один от другого на сотни и сотни пустынных километров и такое же количество лет, обнаруживаешь одни и те же поэтические приемы, в их творчестве разрабатывается тот же мотив, однообразны сюжетные линии, универсален пейзаж, заранее задано философское или нравственное резюме.

Что ж, от очевидного не уйти — все это так. И тем не менее… Тем не менее увидеть в средневековой арабской поэзии только это, только каноничность, условность и заданность было бы несправедливо, внеисторично.

Не нужно доказывать, что даже самая каноническая, самая окостеневшая форма, прежде чем стать таковой, когда-то должна была обладать всеми признаками новизны и творческой свежести. Парадокс диалектики: в первооснове всякой рутины лежит если и не революционность, то уж реформаторство непременно.

Впрочем, относительно средневековой арабской поэзии это не нужно аргументировать ходом логических построений: знакомясь с творчеством древних кочевников-бедуинов, представленным в книге, читатель ощутит это сам. Он, безусловно, отметит непосредственность и живость этой поэзии, её наивный реализм, восхитится первозданной сочностью красок, неподдельной искренностью наполняющих ее чувств. Эта поэзия удивительно самобытна, самой своей сущностью связана с образом жизни и мироощущением скотовода-кочевника. В ней навсегда запечатлелись картины знойной Аравийской пустыни и яркого южного неба, песчаной бури и покинутого становища. Поэзия бедуинов, выросшая на почве устного народного творчества доклассового периода, еще далека от каких-либо стеснительных ограничений, жесткой эстетической нормативности — песня, как правило, импровизированная, льется свободно и раскованно. Но именно ей суждено было со временем стать каноном и нормой, иссушающими древо всякой поэзии.

Начиная с VII–VIII веков вместе с арабами-завоевателями она проникла в Египет и Сирию, Ирак и Среднюю Азию, распространилась на страны Магриба и, преодолев Гибралтарский пролив, завладела Испанией. Её несли с собой и насаждали ревностные адепты новой религии — ислама.

Следы этих событий, разворачивавшихся на протяжении нескольких последующих столетий, читатель без труда обнаружит в содержании многих стихов, включенных в предлагаемую антологию. Правда, зачастую современные поэту события выражаются здесь не буквально и прямо, не в их реальном течении, но как бы сквозь призму былого, в костюмах и красках далекого прошлого. И в этом переплетении времен и эпох, в этом ретроспективном взгляде на то, что происходит сегодня, — своеобразие и еще один парадокс средневековой арабской поэзии. Как же иначе, если не парадоксом, назвать тот странный, с трудом поддающийся объяснению факт, что фанатичные сторонники новой религии, огнем и мечом уничтожавшие на завоеванных землях всякую мысль о каких-то других божествах, в своем поэтическом творчестве опирались на прошлое и продолжали традиции, идущие от доисламской языческой поэзии? Творчество арабоязычных поэтов постепенно начинает отдаляться от первоисточников реальной жизни. Критерием эстетической ценности становится подобие или соответствие «классическим» образцам бедуинской поэзии. Всякое конструктивное отступление от нее рассматривается как нарушение норм прекрасного. Это уже было предвестием канонизации, но пока еще только предвестием.

Распространившись на обширных территориях халифата, арабская поэзия невольно стала вбирать в себя и осваивать --">