Шота Руставели - Витязь в тигровой шкуре

так:

Вцер вин ме месхи мелексе Руствели да сад амиса?!

Тут аллитерация на слог ме три раза повторяется до цезуры, согласно правила анафорической аллитерации:

Вот русский перевод с сохранением аллитерации:

Песней мерить мне ли месху Руставели зло такое?!

К грузинскому тексту ближе подошел немецкий перевод Гуго Гупперта:

Hab, ein Mesche aus Rusthavi, ich mich an dies Werk gemacht?

Таким образом, эпилог не только подтвердил авторство Руставели, но и расширил основу его доказательства.

Второе место эпилога, касающееся авторства Руставели, это — самая последняя строфа поэмы. Бросая последний поэтический взгляд на грузинских хвалотворцев, где

Амирана Дареджани воспевал Мосе Хонели,

Песни славного Шавтели про Абдул-Мессию пели,...

Руставели увенчивает дело последней строкой поэмы:

"Тариэля ж со слезами я воспел — его Руствели".

Субъективная направленность 7-ой строфы пролога также нашла свое законченное выражение в последней строке эпилога, где в силу такого оборота потребовалось к глагольной форме "воспел" добавить грамматическое выражение этой субъективности — "Я" и сказать: "Я воспел", чему не противоречит грузинский текст.

Таким образом и здесь авторство Руставели находит свое подтверждение.

Поскольку некоторые иностранные переводы в какой-то мере ориентируются на мой перевод, то они сознательно удерживают эту форму: "я (воспел) Руствели". Так в немецком переводе сказано:

Ich nun Rusthaveli habe weinend Tariels Los besungen.

В переводе на венгерский язык то же самое сказано так:

Es Tarielt Konnyek kozott magasz Taltam en Rusztaveli.

He приходится выходить за пределы поэмы Руставели и для установления времени его литературной деятельности и создания нашей поэмы. Конечно, эти даты можно как-то подкрепить и некоторыми историческими фактами, но чисто литературное исследование, при условии, если текст поэмы дает достаточно прочные указания, может ограничиться анализом текста.

В прологе "Витязя в тигровой шкуре" в том месте, где говорится о Восточной поэзии, упоминаются достаточно ясно два произведения Низами: "Лейли и Меджнун", откуда и взято прозвище "миджнур"="безумец любви", этого восточного прототипа позднейших безумцев любви (inamorato furioso) поэзии итальянского ренессанса (Боярдо, Ариосто). Это те — что "в порывах тщетных ищут божьего покрова" (строфа 20-ая). Поэма "Лейли и Меджнун" закончена в 1190 году.

Там же в прологе упоминается другое произведение Низами, где изображены те, для которых "красоток ласки всей земной любви основа" (20). Ясно, что это — поэма Низами "Бахрам Гур". Она была закончена в 1198 г.

При всех обстоятельствах ясно, что Руставели не мог сделать в своей поэме эти ссылки раньше 1198 года.

С другой стороны мы имеем в поэме строфу 507, где сказано:

Во дворец явиться утром — слышу я слова приказа

Прихожу, — там царь с царицей и пред ними все три хаса.

Пред царем я сел, как чином установлено дарбаза.

Ссылка Руставели на "чин дарбаза" показательна. "дарбаз" — государственный совет Грузии, причем "малый дарбаз" являлся советом при царе, где разбирались особо важные вопросы, в том числе династические. Известно, что в данном случае речь шла о замужестве царевны Нестан-Дареджан. Пригласили и Тариэля и после его прихода на совете уже сидели царь, царица и четыре хаса, то есть высших сановников государства. Поскольку в реалистическом изображении Руставели в основу была положена окружающая грузинская действительность, то эти четыре сановника были: канцлер, министр финансов, мандатур и военный министр. (Тариэль был военным министром).

Такой состав дарбаза сохранился в Грузии до 1212 года. Если принять во внимание, что именно этот порядок ("чин дарбаза") отражен в поэме Руставели, то ясно, что его поэма закончена до 1212 г. После этого срока дарбаз был пополнен пятым хасом (сановником).

Таким образом, на основании текста самой поэмы, удается установить, что литературная деятельность Руставели падает на конец XII и начало XIII веков. Это вполне согласуется с данными исторического характера, устанавливающими те же исторические грани деятельности Руставели и создания им своей бессмертной поэмы.

Таким образом, и по вопросу времени литературной деятельности Руставели, а также времени создания его поэмы, текст ее, являясь единственным источником, вполне достаточен для соответствующего ответа на все эти вопросы.

Есть в поэме немало указаний на восприятие самим поэтом отдельных, особо --">