Автор неизвестен - Проделки Праздного Дракона

«Уважаемые слушатели, вы можете спросить меня…» Он бурно выражает свои эмоции, когда речь касается сложных перипетий, радуется за предприимчивого героя, сочувствует неудачнику, горюет за человека, попавшего впросак, и даже не удерживается подчас от патетического восклицания: «Эх, если бы в этот момент рядом с Сунем оказался какой-нибудь молодец вроде вашего рассказчика…» («Трижды оживший Сунь»). Эти сказовые обороты вместе с живыми диалогами героев и динамичным действием убедительно воссоздают живую атмосферу бытия, простого человеческого общения.

Внешнее обрамление повестей, обязательные стихотворные вступление и концовка — своеобразный поэтический эпилог — также отвечают их фольклорно-сказовому характеру. Очень часто основному сюжету повести предшествует пролог (иногда два пролога) — самостоятельный вводный рассказ на ту же тему, связанный по смыслу с главным повествованием. Все это — отголоски старинного сказа: некогда исполнитель, дабы привлечь внимание аудитории, предварял свой рассказ стихотворением, песней, речитативом или прологом — «параллельной историей». А в конце повествования, философски осмысляя изложенное, выражал идею в стихотворной концовке. Кстати, этим приемом пользуются и современные авторы: такой стихотворной концовкой, к примеру, заканчивается каждая глава у Л. Фейхтвангера в его романе «Гойя, или Тяжкий путь познания».

Особенность китайской повести — многочисленные стихотворные вставки — продукт китайской литературной традиции, как устной, так (в большей степени) письменной. Поэтический текст является не только изобразительным, но и выразительным средством. Нужно дать броский портрет героя, выразительное изображение пейзажа, хлесткую оценку действиям персонажа или, скажем, сделать запоминающееся наставление — автор в этих случаях обращается к стихам.

Богаты и разнообразны сюжеты городской повести, которая, как и средневековый роман, развивалась по своим законам и в соответствии с особыми художественными принципами. Это скорее занимательное, нежели серьезное чтение, которое располагало бы к глубокому философскому размышлению. Если сопоставить китайские повести с типологически близкими им новеллами Боккаччо, на которых лежит (по словам филолога и историка литературы А. Н. Веселовского) «печать анализа и самонаблюдения», то первые покажутся проще, безыскуснее, хотя и не менее занимательными. Остросюжетные, насыщенные увлекательными, порой забавными эпизодами, городские повести стремительно захватывают и надежно удерживают читательское внимание. Так, в повести «Человечья нога» говорится о незадачливом ученом Чэне, который вел беспутную жизнь, из-за чего быстро промотал состояние и залез в долги к ростовщику Вэю; тот стал шантажировать героя, пытаясь еще больше на нем нажиться. Дабы отомстить коварному ростовщику, Чэнь с помощью слуги подбросил в усадьбу Вэя человечью ногу и обвинил его в убийстве. Теперь ростовщик в руках Чэня… Основному сюжету предпослан близкий по смыслу пролог об ученом муже Ли и монахе Хуэйкуне, который также строится как чисто авантюрная история. В повести «Украденная невеста» рассказывается о злоключениях молодой женщины, которая в день свадьбы была украдена мошенником. Спасаясь от погони, мошенник бросает женщину в колодец, где ее случайно обнаруживают два торговца. Один из них, прельстившись красотой женщины, убивает своего компаньона, забирает его деньги и делает женщину своей наложницей. Сюжетная интрига от эпизода к эпизоду становится все более напряженной, действие ускоряется. Подобных «занимательных» сюжетов в сборниках Фэна и Лина очень много. К ним можно отнести повести «Опрометчивая шутка», «Красотка Мо просчиталась» и другие.

Стремясь потрафить вкусам широкого читателя, создатели городской прозы придавали большое значение увлекательной интриге. В XVI–XVII веках «занимательность» (по-китайски «цюй») становится своеобразной эстетической категорией, столь же неотъемлемым качеством повествовательной прозы, как ее «удивительность» («ци») и «общедоступность» («тунсу»). В эстетике высокой литературы эта категория фактически отсутствовала. В понятие «цюй» входили и занимательность сюжета, и стремительность действия, и необычность обстоятельств, в которых оказывались герои. Фэн Мэнлун писал в свое время: «Посмотрите, как нынешние рассказчики живописуют свои истории, которые вызывают радость и --">