Виссарион Григорьевич Белинский - Утренняя заря, альманах на 1843 год, изданный В. Владиславлевым

Виссарион Григорьевич Белинский Утренняя заря, альманах на 1843 год, изданный В. Владиславлевым

УТРЕННЯЯ ЗАРЯ, АЛЬМАНАХ НА 1843 ГОД, ИЗДАННЫЙ В. ВЛАДИСЛАВЛЕВЫМ. Пятый год. Санкт-Петербург. В тип. III-го отд. собств. е. и. в. канцелярии. В 16-ю д. л. 361 стр. (Цена 4 р. сер.).

«Утренняя заря» г. Владиславлева – давно уже прекрасная и желанная гостья в русской литературе^[1]. Она всегда появляется на рубеже двух литературных годов, заставляя не поминать лихом старого и с веселою надеждою встречать новый. Содержание ее всегда представляет так много хорошего для легкого чтения. Это книга сколько светская, столько и изящная, по внутреннему и по внешнему своему достоинству. Появлением своим она всегда пробуждает от апатического сна нашу ленивую и неповоротливую литературу: ее читают и смотрят, ею восхищаются и любуются, ей все рады, ее все единодушно хвалят. На нынешний год «Утренняя заря» явилась прежнею красавицею, если еще не лучше прежнего. По крайней мере внутреннее ее достоинство на этот раз гораздо существеннее, чем было в прошедшем году.

Первое место, по важности содержания при достоинстве изложения, принадлежит в ряду статей новой «Утренней зари», без всякого сомнения, отрывку из записок покойного генерала Михаила Федоровича Орлова «Капитуляция Парижа». Очевидец и действователь в этом знаменитом событии, он описал его живо, увлекательно, драматически. Рассказ его прост, ясен, исполнен умных и дельных наблюдений. Особенно замечательно искусство, с каким автор умел придать легкую литературную форму статье такого серьезного, важного содержания.

Из собственно литературных статей перл альманаха составляет последнее стихотворение Лермонтова «Валерик»^[2]. Это одно из замечательнейших произведений покойного поэта; оно отличается этою стальною прозаичностью выражения, которая составляет отличительный характер поэзии Лермонтова и которой причина заключалась в его мощной способности смотреть прямыми глазами на всякую истину, на всякое чувство, в его отвращении прикрашивать их. Не можем отказать себе в удовольствии выписать хоть начало этого довольно большого стихотворения:

Я к вам пишу, случайно! право,

Не знаю как и для чего;

Я потерял уж это право.

И что скажу вам? – Ничего!

Что помню вас? Но, боже правый!

Вы это знаете давно.

И вам, конечно, все равно.

И знать вам также нету нужды,

Где я? что я? в какой глуши?

Душою мы друг другу чужды:

Да вряд ли есть родство души.

Страницы прошлого читая,

Их по порядку разбирая

Теперь остынувшим умом,

Разуверяюсь я во всем.

Смешно же сердцем лицемерить

Перед собою столько лет;

Добро б еще морочить свет!

Да и притом, что пользы верить

Тому, чего уж больше нет…

Безумно ждать любви заочной…

В наш век все чувства лишь на срок;

Но я вас помню – да и точно

Я вас никак забыть не мог:

Во-первых, потому, что много

И долго, долго вас любил,

Потом страданьем и тревогой

За дни блаженства заплатил;

Потом, в раскаяньи бесплодном

Влачил я цепь бесплодных лет

И размышлением холодным

Убил последний жизни цвет.

С людьми сближаясь осторожно,

Забыл я шум младых проказ,

Любовь, поэзию… но вас

Забыть мне было невозможно.

И к мысли этой я привык;

Мой крест несу я без роптанья:

И то и это – наказанье!..^[3]

Не все ль одно: я жизнь постиг;

Судьбе, как турок иль татарин,

За все равно я благодарен…

У неба счастья не прошу^[4]

И молча зло переношу.

Быть может, небеса Востока

Меня с ученьем их пророка

Невольно сблизили. Притом,

И жизнь всечасно кочевая,

Труды, заботы ночью, днем,

Все, размышлению мешая,

Приводит в первобытный вид

Больную душу: сердце спит,

Простору нет воображенью…

И нет работы голове…

«Медведь», повесть графа Соллогуба, тоже принадлежит к лучшим и существеннейшим украшениям новой «Утренней зари». В этой повести рассказан очень простой и очень возможный случай, почти то, что называется анекдотом, по как рассказан! Так рассказывать умеет только граф Соллогуб, и, право, таких рассказчиков немного и в литературах, которые постарше и побогаче русской! Кроме превосходного, искусного изложения, в новой повести графа Соллогуба много души, а некоторые места ее дышат музыкою… Вот одно из таких:

С другой стороны, медведь (герой повести, за дикий и нелюдимый характер свой,

--">