Елена А Чижевская - «Рублевский» жанр нашей литературы

«от себя» (что вообще неуместно в произведениях подобного жанра), но большой фактический материал, соб­ранный ею, сам по себе просится к осмыслению. Размышляют и горячо спорят о судьбах своей родины герои романного цикла — а вместе с ними и мы, читатели, потому что через два с половиной столетия (!) после описанных событий то, что волновало и болело тогда, остается актуальным и сейчас...

Интригуют, враждуют, мирятся и снова враждуют между собой реальные исторические личности: Радзивиллы, Сапеги, российская императрица Екатери­на II, фаворит Григорий Орлов, циничный и изворотливый дипломат Репнин и другие. В персонаже князя Михала Богинского, сибарита и «любимца муз», легко узнается великий гетман литовский Михал Казимир Огинский: он и на флейте отлично играет, и для арфы педаль изобрел, и прекрасные картины пишет — пря­мые авторские подсказки...

Даже неодушевленные «персонажи» — чудеса техники XVIII века — не являются плодом разыгравшегося воображения автора. Красочно описанная «железная черепаха», шагающая и стреляющая (современному читателю она покажется неким «гибридом» танка с НЛО) «заимствована» у Леонардо да Винчи. Подводная лодка-душегубка, из которой герои выходят, как Иона из чрева кита, «вызвана к жизни» ученым немцем по чертежам российского самородка Ефима Никонова.

С новейшей (для того времени) техникой соревнуются за души людей и старинные реликвии: «рамфея святого Маврикия» (она известна еще как копье Лонгина), шлем Альбукасиса, корона святого Альфреда. Вокруг них, неодушев­ленных, кипят нешуточные живые страсти — для этого они и понадобились автору. И роль свою сыграли прекрасно. А сам автор ненавязчиво дает понять: не от них, реальных или мистических, зависит наша жизнь, а от нас самих — ума, чести, совести, силы воли, труда, любви...

Историзм и художественный вымысел в романах Л. Рублевской отлично уживаются друг с другом. Сложные и опасные, даже диковинные ситуации, в которые попадают герои за каждым поворотом сюжета, не выглядят надуманны­ми именно потому, что тесно увязаны с реальными историческими событиями на землях Речи Посполитой. Если страна представляла собой такой бурлящий котел, то в ней все возможно — примерно так может рассуждать читатель, и будет прав.

Приключения в романном цикле Л. Рублевской — это как причудливые узоры, вышитые на полотне. А само полотно — реальная жизнь. Множество ярко выписанных эпизодов, на первый взгляд разноплановых, на удивление плотно, как художественные мазки, соединяются в широкую панораму разных соци­альных слоев той эпохи. Многоцветным калейдоскопом проходят перед нами магнаты, «посконные» шляхтичи, горожане, мужики, иезуиты, ученые мужи, солдаты, студенты, «лесные братья», лихие наемники, заезжие аферисты и шпио­ны, крепостные актеры, «либертены», получающие омерзительное удовольствие от собственной жестокости... Похоже, автор не забыл никого, чтобы социальная картина эпохи получилась как можно более полной и реалистичной — главным образом, на наших родных землях, но не только. Во Франции наши герои стал­киваются не с благородными мушкетерами, а с порочными аристократами: они глумятся над простым народом и, напуганные «до визга» грядущей революцией, способны на чудовищные деяния... В Англии наши герои сразу оказываются обворованными — как выясняется, «хорошо» грабят и убивают и в этой «цивили­зованной» стране, изображающей из себя безупречный пример для всего мира... Необычное явление представлял собой «бойцовский клуб», где можно было наблюдать схватку лорда с уголовником — этакая «демократия» от пресыщенно­сти жизнью и поиска острых ощущений любой ценой...

Но, как говорится, бог с ними — с теми Англией и Францией. Нам бы со своей страной разобраться.

Бесконечные кровавые интриги магнатов в борьбе за власть — самая, пожалуй, характерная черта той эпохи. «Знаешь, какие страсти бушевали, когда польский трон делили? Август [саксонский] на него сел не только потому, что россияне поддержали да партия Чарторыйских, но и потому, что остальные не могли друг друга одолеть и решили: пусть ни вашим, ни нашим». Эти полити­ческие игрища, в которые поневоле оказывается втянутой вся несчастная стра­на, — порождают и все прочие беды. Известное дело: паны дерутся, а у мужиков чубы трещат.

Честно представил автор на наш суд порочные нравы и образ жизни этой

--">