Владимир Семёнович Фридман - Глобальный экологический кризис

накопившейся за еѐ историю, успешных и нет 3,
3
В в англоязычной литературе bad stories и success stories. Этот подход удобно
распространить на историю охрану природы, анализ того, «почему одни общества [в
условиях экологического кризиса] выживают, а другие вымирают», как это сделал Джаред
Даймонд (Коллапс. Почему одни общества выживают, а другие вымирают. М.: АСТ, 2008.
720 с.). См. рассказанные им истории успешного преодоления кризиса и достижения
экологической устойчивости задолго до современности, в традиционном обществе на
о.Тикопия, в Новой Гвинее, в Японии времѐн сѐгуната. Там не было современного научного
знания, только практика – из которой тем не менее люди а) смогли сделать
контринтуитивные выводы и б) смогли убедить сограждан/соплеменников, что им надо
следовать, несмотря на противоречие с прошлой традицией. К сожалению, так получается не
всегда. См. http://wolf-kitses.livejournal.com/301485.html; http://wolfkitses.livejournal.com/296227.html; http://naturschutz.livejournal.com/85965.html

8
чтобы каждый, желающий действовать в этой области, соотнѐс общие
знания с личными интересами, силами и, главное, общественными и
политическими возможностями. Последние резко разнятся даже у людей
равного статуса 4.
Необходимость учѐта двух этих задач требует уходить от обычного
представления материала в учебниках и учебных пособиях. Авторы там
идут «от наблюдений к теориям», отбирают данные для рассмотрения,
обобщают и делают выводы на основе своей концепции, из которой
исходят по умолчанию.
Беда даже не в том, что другие концепции не рассматриваются –
критика конкурирующих объяснений (хотя и не всех) обычно
присутствует и достаточна, чтобы понять, что последние собой
представляют; или обнаружить те случаи, когда они состоятельней схемы
автора. Главная беда – в том, что «факты» существуют лишь в свете
определѐнной теории и следующих из неѐ методов их «добычи»,
отделения от эпифеноменов и «фона». Если бы учѐные были идеальными
логическими машинами, они лучше всего запоминали бы сильнейшие
аргументы и самые достоверные факты «вообще», независимо от того,
относятся они к «их» теории или нет. Или если бы приращение научного
знания шло «по Попперу», то исследователи лучше помнили бы самые
сильные доводы «против» своих теорий и «за» конкурирующие
объяснения.
В реальности всѐ прямо наоборот – исследователи, также как
«обычные люди», лучше всего помнят сильные доводы «за» собственную
теорию (или против «чужой») и самые слабые «за» еѐ конкуренток, а
«против» своей вообще опускают. То и другое легко объяснимо исходя из
теории когнитивного диссонанса Леона Фестингера 5.
Глупый аргумент (и сомнительный факт) в пользу собственной
позиции вызывает некоторый диссонанс6, ибо заставил сомневаться в ней
или во мнении, с которым согласен. Такой же диссонанс создаѐт умный
аргумент в пользу противоположной позиции, ибо увеличивает
уверенность в том, что последняя ближе к истине, чем твоѐ объяснение,
что всегда неприятно и больно. Поэтому «средний человек» старается от
диссонанса избавиться: не думать об этих доводах, забыть их или
исказить, чтобы для него (и его референтной группы) они выглядели
глупо или подло. То же относится к впечатлениям от жизни, от общения с
другими людьми и т.п.
4
О чѐм см. Гладуэлл М., 2000. Переломный момент. Как незначительные изменения
приводят к глобальным переменам. М.: Вильямс. 400 с.
5
См. «Почему я не верю «случаям из жизни» (в том числе и своим собственным)?»,
http://wolf-kitses.livejournal.com/132442.html
6
http://en.wikipedia.org/wiki/Cognitive_dissonance

9
Пример7. Ещѐ накануне повсеместного распространения десегрегации, Эдвард Джонс и
Рика Колер (1959) провели простой эксперимент в одном из городов юга США. Они выбрали
людей, придерживающихся чѐткой позиции в вопросе расовой сегрегации – некоторые из
участников были «за», некоторые «против», некоторые нейтральны или безразличны. Затем
исследователи представляли испытуемым разные аргументы за или против каждой точки
зрения: некоторые из них были умные – правдоподобные, другие – откровенно глупые.
Вопрос в том, какие аргументы лучше всего запомнились участникам эксперимента
(понятно, что всякие «случаи из жизни» интерпретируются как аргумент «за» или «против»
определѐнной концепции, из них делается теоретический вывод, по которому в случае
надобности реконструируется и сам случай)?
Предположим, испытуемые в --">