Анна Иосифовна Кальма - Возможно, их зовут иначе…

Н. Кальма Возможно, их зовут иначе…

О, какое счастье

из темного застенка выйти снова,

увидеть солнце, небо в облаках,

узнать товарищей, их братское участье

и, взяв их за руки, путем суровым

идти, неся грядущее в руках.

Франсиско Мигел, поэт-коммунист

1. «ПРИЛЕЖНАЯ КОШКА»

Рыбачье селение, как будто ссутулившееся под дождем, встрепенулось:

— Э, автомобиль Антонио!

— Слышите? Слышите? Его сигнал!

— Конечно, это гудок «Прилежной кошки». Я его всегда узнаю.

Босые, насквозь промокшие ребята стремглав летели к белевшей в центре селения церкви. Там, на площади, под хмурым зимним небом уже стоял автофургон, расписанный и раскрашенный, как ярмарочная игрушка.

Смелая и веселая рука намалевала на стенках фургона огромные алые розы, которые в этот пасмурный день как будто сразу расцветили и оживили всю площадь. В обрамлении роз художник нарисовал бархатное кресло, на котором восседала пушистая трехцветная кошка и прилежно вязала на спицах длинный зеленый чулок. Глаза кошки под большими очками смотрели лукаво и приветливо и, казалось, каждому говорили: «Заходите, заходите, добрые люди. У меня вы найдете все, чего только пожелает ваша душа».

И действительно, фургон привез, как всегда, жителям селения нитки и мыло, иголки и резиновые сапоги, кастрюли, котелки, рыболовные снасти, отрезы ситца, штормовые куртки, соломенные шляпы — словом, все, в чем нуждались здесь люди.

Сам Антонио Резенца — продавец всех этих сокровищ, уже откинул заднюю стенку фургона и рылся в недрах своей лавки, в то время как отовсюду стекались покупатели.

Приезд Антонио был всегда событием для селения, особенно сейчас, зимой, когда ни одной собаке не взбрело бы в голову забраться в это рыбачье гнездо почти на самом берегу мглистого и грозного в эту пору океана. Даже сюда, на площадь, доносился рев волн и похожий на пушечные залпы грохот: это волны разбивались о прибрежные скалы.

Бело-зеленые каменные домишки лепились на скалистом полуострове, соединенном с материком полосой песка, похожей на язык. В часы высокого прилива местечко превращалось в остров: со всех сторон к нему подступала вода. Океан веками бил в берег, точил камень, пробивал в скалах причудливые гроты, пещеры, коридоры, формуя самые скалы то в виде корабля, то русалки, то как балкон, висящий над бездной. Народная фантазия населила здешние места добрыми и злыми морскими духами, легендами о пиратских убежищах и кладах. Издавна здесь спасались отшельники и монахи, строили в скалах монастыри и часовенки, украшали их фресками, на которых ангелы и святые — зелено-смуглые, огнеглазые — были похожи на пиратов.

Летом множество туристов наезжало в местечко. Осматривали фрески, монастыри, взбирались на башню маяка, взирали издали на главную достопримечательность полуострова — Форталезу.

Да, так звали эту крепость-тюрьму, эту каменную могилу, нависшую над океаном. Первый редут этой крепости был сооружен в XVI веке, но основные здания и стены возведены в XVII столетии. Древняя крепость с укреплениями, валами, рвами, крытыми переходами и площадками для часовых теперь была переоборудована в самую современную, технически совершенную тюрьму. Каждый, кто смотрел на башни форта, на уходящие ввысь стены, ощущал леденящий сердце холод. И даже туристы, натешив свое любопытство, торопились поскорее выбраться из селения. И уж, конечно, сейчас, зимой, здесь было совсем невесело.

Вот почему в этот мрачный дождливый день все жители селения так обрадовались приезду «Прилежной кошки». Ведь Антонио приехал из столицы, он знал все, что происходит в мире. И потом он был такой веселый болтун, этот Антонио!

Вот всем и не терпелось поскорее увидеть его, поговорить и, конечно, перещупать и пересмотреть все, что он привез из города.

Однако Антонио, как нарочно, не торопился. Что-то все перебирал да перекладывал в фургоне, пока не стали раздаваться нетерпеливые голоса:

— Эй, Антонио! Скоро ли ты там?

— Чего ты там копаешься, скряга? Золото --">