Михаил Юрьевич Лермонтов - Бэла

томиться жаждой. Мы отворили окна,
но на дворе было жарче, чем в комнате;
поставили льду около кровати
ничего не помогало. Я
знал, что эта невыносимая жажда
признак приближе—

—

—

конца,

ния

говорила

сказал

и

это

Печорину.

хриплым голосом,

она

«Воды,

воды!..»

приподнявшись

по-

с

стели.

«Он

подал ей.

молитву,

не

только

меня

это

вот

вспомнила

Ну,

умирают

люди

как

бледен, как полотно, схватил стакан,
Я закрыл глаза руками и стал читать
помню какую... Да, батюшка, видал я много,

сделался

налил и

всё

что

.

и на поле сражения,
то!.. Еще, признаться,
она перед смертью ни
разу не
кажется, я ее любил, как отец...

гошпиталях

в

то,

совсем

печалит:

обо

да бог ее

не

мне; а,

-

не

простит!.. И вправду

молвить:

что

ж

я

та-

чтобы обо мне вспоминать перед смертью?..
«Только что она испила воды, как ей стало легче, а
минуты через три она скончалась. Приложили зеркало к
губам
гладко!.. Я вывел Печорина вон из комнаты, и мы

кое,

—

пошли

на

ред рядом,

крепостной

вал;

долго мы ходили взад и

впе-

говоря ни слова, загнув руки на спину; его
лицо ничего не выражало особенного, и мне стало досадно: я бы на его месте умер с горя. Наконец он сел на
землю, в тени, и начал что-то чертить палочкой на песке.
Я, знаете, больше для приличия, хотел утешить его, начал говорить; он поднял голову и
засмеялся... У меня
не

38

пробежал
гроб.
«Признаться,

мороз

по коже

от

этого

смеха...

Я

пошел

зака-

зывать

я частию для развлечения занялся этим
был кусок термаламы, я обил ею гроб и украсил
его черкесскими серебряными галунами, которых Григорий Александрович накупил для нее же.
«На другой день рано утром мы ее похоронили за
крепостью, у речки, возле того места, где она в последний раз сидела; кругом ее могилки
теперь
разрослись
кусты белой акации и бузины. Я хотел было поставить
крест, да, знаете, неловко: все-таки она была не хри-

У

меня

стианка...
—

А чтб Печорин?
спросил я.
Печорин был долго нездоров,
—

исхудал, бедняжка,
пор мы не говорили о Бэле: я
видел, что это ему будет неприятно, так зачем же?.. Месяца три спустя его назначили в Е
й полк, и он уехал
в Грузию. Мы с тех пор не встречались...
Да, помнится,
кто-то недавно мне говорил, что он возвратился в Россию,
но в приказах по корпусу не было. Впрочем, до нашего
—

только

никогда

с

этих

.....

брата вести поздно
Тут он пустился

доходят.

в длинную
диссертацию о том, как
узнавать
новости
годом
позже,
вероятно,
для того, чтоб заглушить печальные воспоминания.
Я не перебивал его и не слушал.
Через час явилась возможность ехать; метель утихла,
небо прояснилось, и мы отправились. Дорогой невольно
я опять завел разговор о Бэле и о Печорине.
А не слыхали ли вы, чтб сделалось с Казбичем?
спросил я.
С Казбичем? А, право, не знаю... Слышал я, что на
правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец,
который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими
выстрелами и превежливо раскланивается, когда
пуля прожужжит близко; да вряд ли это тот самый!..
В Коби мы расстались с Максимом Максимычем; я
поехал на почтовых, а он, по причине тяжелой поклажи,
не мог за мной следовать. Мы не надеялись никогда более
встретиться,
однако
встретились,
и,
если
хотите,
я
расскажу: это целая история... Сознайтесь, однакож,
что Максим Максимыч человек, достойный
уважения?..
Если вы сознаетесь в этом, то я вполне буду вознагражден за свой, может быть, слишком длинный рассказ.

неприятно

—

—

—

—

ДЛЯ СТАРШЕГО ВОЗРАСТА

Ответственный редактор
В. Ггбель
Подписано
к
печати
9/Ѵ 1941 г.
печ. л. (8,15 уч.-взд. л.). 36 720 зн.
в
печ. л.
Тираж 50 000 экз. А37347.
Заказ М 818.
Цена 60 к.

.

2>/,

Фабрика
детской
книги
Изд-ва
детской литературы
ЦК
ВЛКСМ.
Москва, Сущевский вал, 49.

ВТ

-тпЪ—

<

Цена- 60

коп

.

--">