Михаил Юрьевич Лермонтов - Озорной Лермонтов

Озорной Лермонтов

Стихотворения и эпиграммы

Заблуждение Купидона

Однажды женщины Эрота отодрали;

Досадой раздражен, упрямое дитя,

Напрягши грозный лук и за обиду мстя,

Не смея к женщинам, к нам ярость

острой стали,

Не слушая мольбы усерднейшей, стремит.

Ваш подлый род один! – безумный говорит.

С тех пор-то женщина любви не знает!..

И точно как рабов считает нас она…

Так в наказаниях всегда почти бывает:

Которые смирней, на тех падет вина!

Тамара

В глубокой теснине Дарьяла,

Где роется Терек во мгле,

Старинная башня стояла,

Чернея на черной скале.

В той башне высокой и тесной

Царица Тамара жила:

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла.

И там сквозь туман полуночи

Блистал огонек золотой,

Кидался он путнику в очи,

Манил он на отдых ночной.

И слышался голос Тамары:

Он весь был желанье и страсть,

В нем были всесильные чары,

Была непонятная власть.

На голос невидимой пери

Шел воин, купец и пастух;

Пред ним отворялися двери,

Встречал его мрачный евну́х.

На мягкой пуховой постели,

В парчу и жемчуг убрана,

Ждала она гостя… Шипели

Пред нею два кубка вина.

Сплетались горячие руки,

Уста прилипали к устам,

И странные, дикие звуки

Всю ночь раздавалися там.

Как будто в ту башню пустую

Сто юношей пылких и жен

Сошлися на свадьбу ночную,

На тризну больших похорон.

Но только что утра сиянье

Кидало свой луч по горам,

Мгновенно и мрак и молчанье

Опять воцарялися там.

Лишь Терек в теснине Дарьяла,

Гремя, нарушал тишину;

Волна на волну набегала,

Волна погоняла волну;

И с плачем безгласное тело

Спешили они унести;

В окне тогда что-то белело,

Звучало оттуда: прости.

И было так нежно прощанье,

Так сладко тот голос звучал,

Как будто восторги свиданья

И ласки любви обещал.

Мадригал

«Душа телесна!» – ты всех уверяешь смело;

Я соглашусь, любовию дыша:

Твое прекраснейшее тело

Н е что иное, как душа!..

«Он был в краю святом…»

Он был в краю святом,

На холмах Палестины.

Стальной его шелом

Иссекли сарацины.

Понес он в край святой

Цветущие ланиты;

Вернулся он домой

Плешивый и избитый.

Неверных он громил

Обеими руками —

Ни жен их не щадил,

Ни малых с стариками.

Встречаясь с ним подчас,

Смущалися красотки;

Он п… их не раз,

Перебирая четки.

Вернулся он в свой дом

Без славы и без злата;

Глядит – детей содом,

Жена его брюхата.

Пришибло старика:

За что ж с врагами бился?

Он дрался там, пока —

С женой другой скоблился.

«Очарователен кавказский наш Монако!..»

Очарователен кавказский наш Монако!

Танцоров, игроков, бретеров в нем толпы;

В нем лихорадят нас вино, игра и драка,

И жгут днем женщины, а по ночам – клопы.

«За девицей emilie…»

За девицей Emilie

Молодежь как кобели.

У девицы же Nadine

Был их тоже не один;

А у Груши в целый век

Был лишь Дикой человек.

Эпиграмма

Стыдить лжеца, шутить над дураком

И спорить с женщиной всё то же,

Что черпать воду решетом:

От сих троих избавь нас, Боже!..

Грузинская песня

Жила грузинка молодая,

В гареме душном увядая;

Случилось раз:

Из черных глаз

Алмаз любви, печали сын,

Скатился:

Ах! ею старый армянин

Гордился!..

Вокруг нее кристалл, рубины;

Но как не плакать от кручины

У старика.

Его рука

Ласкает деву всякий день:

И что же? —

Скрываются красы как тень.

О боже!..

Он опасается измены.

Его высоки, крепки стены;

Но всё любовь

Презрела. Вновь

Румянец на щеках живой

Я вился,

И перл между ресниц порой

Не бился…

Но армянин открыл коварность,

Измену и неблагодарность

Как перенесть!

Досада, месть,

Впервые вас он только сам

И зведал! —

И труп преступницы волнам

Он предал.

Моя мольба

Да охранюся я от мушек,

От дев, не знающих любви,

От дружбы слишком нежной – и —

От романтических старушек.

(Глупой красавице)

1

Амур спросил меня однажды,

Хочу ль испить его вина —

Я не имел в