Виталий Григорьевич Мелентьев - Солнце над школой

ВИТАЛИЙ МЕЛЕНТЬЕВ

«СОЛНЦЕ НАД ШКОЛОЙ»
Отсканировано и обработано: https://vk.com/biblioteki_proshlogo

Г л ав а 1

НЕСЧАСТЬЯ НАЧИНАЮТСЯ ТАК...

Только сейчас я понял, почему мать говорила мне: «Жизнь
гораздо сложнее, чем ты думаешь...»
И теперь я вполне согласен с бабушкой, которая всегда
твердит: «Ну-у, пришла беда — отворяй ворота!»
Вот уж что верно, то верно! Теперь я и сам вижу, что беды не
ходят в одиночку. И впереди — необязательно самая большая
беда. Наоборот, начинается с маленького.
У меня все началось в понедельник — в самый несчастливый
день.
Как назло, небо в этот день было синее-пресинее. Деревья на
бульваре стояли еще совсем зеленые, только кое-где на них
виднелись первые желтые листья. Над домами носились
извивающиеся серебристые паутинки. Было так жарко, что
прохожие жались к теневой стороне.
Вот из-за этой-то жары мы и решили уйти с урока.
Из окон нашего класса виден школьный двор, а за ним — базар.
И как раз в эти окна бьет солнце. Конечно, если бы наш класс

учился в первой смене, солнечные лучи не дошли бы до нас. А в
три часа дня они жгли, как сумасшедшие. Посиди-ка на
солнцепеке в шерстяной гимнастерке! Конечно, на севере такая
форма в самый раз, а у нас, в Приазовье, в ней одно мучение.
Вот почему на переменке мы выползли из класса, как осенние
мухи, — сонные, разморенные и толстые в своей шерстяной
форме. Послонялись по двору и присели в тени, на досках возле
флигеля.
Флигель срочно ремонтируется, и никто не знает, что в нем
будет. Женя Марков лениво спросил об этом у пожилого плотника
в фартуке.
— А вот подождите! — засмеялся плотник. — Вы тут такие
двойки будете зарабатывать, что не зарадуетесь!
Женька вежливо осведомился:
— Сколько же нам еще ждать этих самых двоек? И чем они
отличаются от других?
— Ждать недолго. А двойки будут замечательные — они из вас
лень выбьют. Не будете тогда вот, как сейчас, под ногами
путаться, — сказал плотник и вдруг прикрикнул: — А ну марш
отсюда!
Мы обиделись и решили, что при такой жаре заниматься, да
еще английским, — невозможно, и Рудик Шабалин обиженно
сказал:
— Мне этот английский вообще ни к чему. Я в Америку не
собираюсь...
Мы задумались. После «инглиша» — большая перемена, потом
— история. Если ехать на трамвае и не особенно задерживаться на
море, к началу урока истории можно будет вернуться.
И мы отправились на море.
Марков уговорил нас взять книги с собой:
— Когда вернемся, скажем, что мы были у врача на осмотре, и
никто ничего не узнает.
В подъезде самой близкой к школе Женькиной квартиры мы
сняли свои форменные гимнастерки, отдали Женьке портфели, и
он отнес их домой.
Все складывалось удачно. Женькины родители работали в
больнице и возвращались домой поздно. Кроме них, в квартире
никого не было, и, значит, нас никто не заметит.

Мы со спокойной совестью, в соколках-безрукавках и длинных
форменных брюках, двинулись к трамвайной остановке.
Я пошарил в карманах и, нащупав свой счастливый пятак и два
гривенника, сразу же подумал, у кого занять еще один гривенник
на трамвайный билет. Самым компанейским парнем мне
показался Саша Петренко, которого в классе называли Чесныком
— он очень любил чеснок.
— Чеснык, деньги есть? — спросил я у него.
— А зачем?
— На билет.
— Это на трамвай?
— Ну, не на поезд же...
Саша пожал узкими плечами и презрительно усмехнулся:
— Смешно...
— Что — смешно?
— Брать билет. Ехать-то нам сколько?
И мне сразу же стало понятным, что Чеснык прав. В самом деле,
если бы мы ехали из конца в конец или хотя бы большую
половину маршрута — тогда билет брать нужно. А нам же близко
— всего четыре остановочки.
— Действительно, — сказал Рудик. — Как только трамвайному
начальству не стыдно брать за четыре остановки столько же,
сколько и за весь маршрут!
Только Женя Марков недовольно молчал, а потом сказал, что
из-за тридцати копеек он не хочет иметь неприятности.
— Ты просто трусишь, — презрительно усмехнулся Чеснык.
— Дело не в этом...
— Ну, тогда ты не товарищ! — возмутился я. — Раз все решили
ехать без билета, значит...
— Ладно, — нехотя согласился Женька. — Раз все, значит, и я...
— Только, хлопцы, садиться нужно с передней площадки, —
сказал Чеснык.
— Мы что — записались в инвалиды? — спросил Рудик.
— А вот увидите, — загадочно улыбнулся Петренко.
И мы все вчетвером сели с передней --">