Николай Николаевич Ляшко - Нарная чертовщина

Н. Ляшко Нарная чертовщина Острожная сказка

I

«Мы не умираем».

Прогнила, облупилась тюрьма и стала разваливаться.

Новую тюрьму начальство, с благословения царя, надумало ставить за городом, под лесом, чтоб глаз не колола.

И поставило-трехэтажную, белую. Стена-ого, не убежишь! На зеленой крыше золотая луковка и крест, — не тюрьма-монастырь.

Перегнали в нее из старой тюрьмы арестантов, и затенькал острожный колокол повестки, поверки и прочее.

Птицы шарахнулись с опушки в гущеру. Лешие ватагой вышли на звон, судили, рядили-лесной ум верткий, с ветки на кустик перепархивает: сразу не удумать, что люди сделали, а не знать срамно: ведь вот она, тюрьма-то, под боком!

Надо было во все вникнуть, а итти в тюрьму охотников, среди леших не было. Один говорит:

— Чего там узнавать, и так видно.

Другой:

— Я и пошел бы, да близко к огородам, мещан боюсь Третий:

— Ну ее, ребята, тюрьму-то, одна стена эва какая!..

Скушно.

Некали, отмахивались, а домовой из лесничества и говорит:

— Давайте капаться.

Связали лешие сосновые корни и ну лапу к лапе тискать. Меряли, меряли, и достался край лешему, что мещан боялся. Опечалился он, а делать нечего, — пошел. На огородах обернулся в мещанина и пополз к тюрьме. Все хорошо шло у него, только забыл он оглянуться: ползет, а хвост дыру в портках прорвал и волочится сзади. Добрался он до тюрьмы, глянул на стену, высока, не перепрыгнешь. Птицей перемахнуть бы, да боязно: старая лешиха наворожила ему, что птицей сгинет он. Стал он раздумывать, в загривке скрести, а из-за угла вышел часовой да хвать его за шиворот:

— Ты чего тут? Подкоп делаешь? — и ну драться.

Леший дал ему сдачи, да заметил свой хвост, ширнул на огороды, обернулся там в собаку и назад.

— Я ж тебя подкую, — урчит, — крупа несчастная!..

Подобрал живот и к воротам. В тюрьму дрова везли, ворота настежь. Часовой увидел собаку, деревню вспомнил и протягивает руку:

— Собачка, ц-ц-ц…

Леший глаза под лоб закатил, хвостом заюлил. Часовой на корточки стал перед ним, руку расшерепил, а леший-ав! — и всю пятерню его в пасть да-хрусь! — да под телеги и в тюрьму. Подворотний надзиратель носком его, он-за ногу и ну рычать. Подворотний в будку: бешеная, мол, собака.

А на соседнем дворе прогулка шла. Три арестанта увидали, что подворотний надзиратель испугался, перемигнулись да к телегам-и шорк на волю. Часовой руку завязывал, арестанты в глаза ему песку-плюх! Упал тот наземь, обхватил двух арестантов за ноги и орет. Тут воля, а он не пускает. Третий арестант вырвал у него винтовку да прикладом по голове его-бац! К ним подворотник, они и его-бац! И пошла завируха: свистки, звонки, топот, крик, визг, выстрелы, — все чин по чину.

А леший котом взобрался на тюремную крышу, сел там, водит усами-ну-ну, вот так дела! — и косится на все.

А как скрылись беглые арестанты в лесу, подошел к краю крыши и поводил носом, — снизу тянуло чем-то теплым, кислым. Полез леший с крыши по трубе, с трубы на карниз, по карнизу на подоконник, стал на решетку и заглянул в камеру. Арестанты ложками черпали что-то из медной чашки и про убежавших говорили.

Ухмыльнулся леший да:

— Мя-ау-у.

Арестанты диву дались и к нему:

— А-а, Васька! Здорово! Откуда ты? Айда щи хлебать!

Кис-кис!

Прыгнул к ним леший, хвост трубой поднял и ну мурлыкать. Арестанты пустили его на нары, один ложку со щами поднес:

— Ешь, кисанька.

Понюхал леший — кислое — и головой мотнул.

— Не по душе? Ну ржаной ешь, на…

Подзапраиился леший хлебом, а сам все на щи косится:

«Вот так едово!» Огляделся, послушал, понял, что попал в камеру, где сидел один из убежавших — Алешка, я надумал потеху. Юркнул по нарам за арестантов и сел там Алешкой. Арестанты ложки опустили.

— Алешка! — зовут.

— Ну? — зевнул леший.

— Это ты?

— Послепли?

— Да ты ж убежал.

— Хм, под нарами спал я. Никак не высплюсь…

Лег Алешка и захрапел. Арестанты глазами так, сяк, — Алешка, да и все. Поахали, стали кота искать, зватьнету его.

— Что за диво? Куда он делся?

После каши надзирателя кликнули: так, мол, и так, наш Алешка не убегал. Сказали, глядь, — Алешки нету.

Надзиратель в камеру, сюда, туда, — нету. Только кота под нарами нашел, обозлился, вызвал старшего и ну жаловаться:

— Глумятся надо мною арестанты, про Алешку говорят, а кота показывают.

Старший дал тревожный звонок в --">