Виктор Моисеевич Важдаев - Сказки старые, да на новый лад

Р-р-расстреляю! Р-р-ра-зорву! А ну, отзовись!

И вдруг кто-то так это учтиво спрашивает:

— А тут нет кошки?

— Кошки нет, зато здесь Волк — всех за горло хвать, да Геббельзьяна — всех передразниш, все переверниш. А ты кто?

— Я страшный Крыс Гиммлер — везде проскочи́ш — на всех доноси́ш.

И он просунул свою острую, прилизанную морду в Тюремок и на скользком носу блестящее пенсне поправил. А голый хвост его неподвижно лежал на земле.

— Хорошее дело! — сказал Волк. — Хороший везде проскочи́ш — на всех доноси́ш никогда не помешает! Ступай к нам.

Стали они втроем жить.

Вдруг слышат: хрюк, храп, хруст по полю разносится. Пригляделись — что-то огромное сопит, колышется. Принюхалось, спросило:

— Хрюк-хрюк! Кто в Тереме живет?

— Я Волк — всех за горло хвать, да Геббельзьяна — всех передразниш — все переверниш, да страшный Крыс Гиммлер — везде проскочи́ш — на всех доноси́ш. А ты кто?

— А я — арийская свинья! Хрюк на вас!

— Ба! Да это ты, Геринг? — обрадовался Волк. — Иди к нам жить.

— Хайль! — сказал Геринг и ввалился в Терем.

Стали они вчетвером жить.

Живут-поживают, под себя нужду справляют, не стесняются: свои звери — сочтемся!

Такое: развели — за три версты ни проехать, ни пройти: волчьей шкурой воняет, свиньей благоухает, Геббельзьяной пахнет, Гиммлером доносится.

А они лежат, блаженствуют. Волк Герингу шепчет:

— Ты мой стройненький!

А тот ему:

— Ты мой душистенький!

Геббельзьяне:

— Ты наш красивенький!

А Гиммлеру:

— Ты наш котеночек!

Лежат, смердят, гостей дожидаются, наслаждаются. Волк хрычит, Геббельзьяна у себя в голове гессов ловит, одних ногтями давит, иных на зубах надкусывает. Гиммлер молча сидит, в пенсне глядит, соображает, кому и на кого доносить следует. А Геринг, как плюхнулся, так плашмя и лежит, отдувается, покряхтывает: «Хайль! Хайль! Хайль!»— мол, очень хорошо!

Ждут они гостей, да никто не идет.

Задумался Волк.

— Кто ж на нас работать будет?

Глянул из Терема, а вдали на своих землях люди трудятся — русые, смуглые, загорелые и румяные, каждый на своем языке говорит, а друг друга понимают, потому что братья. Кто пашет, кто скот пасет, кто в кузне кует, кто машиной управляет.

Вознегодовал Волк:

— Да как они смеют на себя трудиться, когда должны нас — высшую расу! — кормить, поить, ублажать. Ведь у каждого из нас на две ноги больше, чем у людей! Мы чистокровные! И разве может быть большее свинство, чем эта свинья Геринг, и кто обезьяннее Геббельзьяны? Так пусть двуногие придут сюда. У нас тепло, весело́ и духовито. А они носы воротят!

Люди-то и впрямь на Тюремок не глядят, кто поблизости идет, — сторонится, хоронится, нос зажимает.

Рассердился Волк:

— Не может так это больше продолжаться!

И решил Волк новый порядок на земле завести.

— Встать! — кричит.

Подскочила Геббельзьяна, хвост в карман спрятала, вытянулась. Гиммлер на задние лапки поднялся, а Геринг пытался, да ничего не вышло — брюхо все лечь тянет, — сел, сидит, не шевелится, дышит.

Волк сказал:

— Отныне я не Волк, а фюрер. Ясно?

— Ясно! — повторила Геббельзьяна.

— Хрюк! — сказал Геринг.

Волк распорядился:

— Мне нужны министры. А ну, покажите, кто что умеет делать!

Вмиг работа закипела. Не успел никто дела доделать, а уж Гиммлер тут и там пошнырял, подглядел, подслушал и к фюреру подбежал, на плечо поднялся, в ухо зашептал, нижайше на всех донес, что Геринг кругом всю землю взрыл, изгородь повалил, луга истоптал, корыто изломал…

— Чудесно! — обрадовался Волк. — Быть тебе, Свинья, министром народного хозяйства. Ну, а ты?..

А Геббельзьяна сидит, кряхтит, когтями скрипит, глазами цвыркает, трудится — книжки на куски рвет, листки по ветру пускает и даже на одном каракулями сама написала:

«ПА-ПУ и МА-МУ У-БИТЬ!»

и его фюреру подала.

— Колоссаль! — сказал Волк. — Ты рожден министром пропаганды! Будь им!

— А ты, — сказал Волк Гиммлеру, — отныне не везде проскоч́иш — на всех доноси́ш, а министр полиции, начальник Гестапо!

— Хайль Гитлер! — закричали все. — Хайль фюрер!

Волк провозгласил:

— Мы --">