Эрих Кестнер - Мальчик и девочка из спичечной коробки

окно.
Наконец он дошёл до конца и бережно положил рукопись на место.
— Как вы точно всё описали, — сказал он довольно. — Даже обо
мне вспомнили. Приятно.
— Ты заслужил. Кто знает, что сталось бы с Маленьким Человеком,
не выгляни ты из окошка?
— Ну, выглянуть может каждый.
— Всё дело в том, чтобы выглянуть в нужный момент. Это искусство.
— Искусство! Скажете тоже. — Эрих состроил кислую мину. —
Посмотрели бы вы на мои рисунки и мои оценки по пению, вы бы
не стали так говорить. Ну всё, я пошёл.
С этими словами он встал.
— Завтра же напишу Максику, что вы уже начали.

7

— А где он сейчас?
— На гастролях в Копенгагене. Они с Йокусом выступают в цирке
Шумана. Публика, конечно, в восторге. Максик бы с радостью пожил
там подольше. Во-первых, из-за парка Тиволи. Он говорит, что это
лучший в мире парк развлечений. Во-вторых, из-за кондитерских —
они там на каждом углу. Кроме леденцов и шоколада в них продаётся лакрица — сортов десять, не меньше. И все кондитерские открыты допоздна. Вы вот любите лакричные конфеты?
— Ещё как!
— Я не очень.
— Ах да, ты предпочитаешь ананасный торт.
Эрих поморщился.
— А вы шутник, господин писатель. Так о чём же я? Ах да, Максик
и Йокус остановились в гостинице «Эресунн» на берегу моря. Там
тоже есть парк развлечений. Кстати очень известный, называется
Баккен. Ему почти 150 лет. Рядом живут косули, олени и белки и растут старые дубы. Многим лет по шестьсот, а одному вообще восемьсот! А каменных курганов — просто не счесть, они там ещё со времён викингов. В парке можно прокатиться в повозке с лошадкой
и встретить косулю — они там так осмелели, что совсем не боятся
людей. Когда их видят, только поводят ушами. К сожалению, директор
Грозоветтер никак не может продлить контракт в Копенгагене, потому что в следующем месяце цирк должен выступать в Осло. Хотя
наверняка там тоже очень красиво.
— Скорей всего, — сказал я. — Ну а где же мамаша Марципан
с безымянным младенцем?
— В Копенгагене, где же ещё! Наверное, они там задержатся
на пару недель, пока малыш не окрепнет, и только потом вылетят
в Осло. Им-то некуда торопиться. У них всё есть, кроме… — Тут Эрих
прикусил губу. — Кроме имени.
———

8

Он уже был на лестнице, как вдруг ему ещё что-то пришло в голову.
— А вдруг детям, которые не читали первую книгу, сразу подарят
вторую? — спросил он. — Такое ведь тоже может быть?
— Конечно, — сказал я. — Этого нельзя исключить.
— И как же быть? — забеспокоился Эрих. — Если они начнут
со второй, то ничего не поймут! Они ведь не знают, что Максика похитили, а потом освободили, и весь город из-за этого стоял на ушах!
Они понятия не имеют, кто такие Бернгард, лысый Отто и сеньор
Лопес. Страшно подумать, но они даже могут не знать, что в Максике
всего пять сантиметров роста и что…
— Прекрати! — вспылил я. Мне сделалось так жутко, что ноги
задрожали, и я был вынужден опереться о дверь.
Но Эрих не унимался.
— А что, если продавать вторую книгу только тем детям, которые
читали первую?
— Вот ещё глупости! — буркнул я. — Да и как это проверить?
Кто скажет продавцам, что дети читали, а что нет? Может быть, тётя
Фри­да, которая второй раз в жизни переступает порог книжной лавки? Или дядя Феликс, который покупает книги только потому, что
они дешевле, чем паровая машина?
— Это так грустно, — произнёс Эрих и сел прямо на лестницу.
— Невероятно грустно, мой юный друг.
Я присел с ним рядом. После небольшой паузы Эрих сказал:
— А знаете что? Вы должны в начале второй книги кратко пересказать содержание первой. Ну, здорово я придумал? — И он просиял так, как будто только что открыл Америку.
Но я понуро покачал головой.
— На это уйдёт страниц тридцать или даже сорок. И что скажут
те дети, которые читали первую книгу? Думаешь, они обрадуются?
— Ох, нет. Они будут ругаться.
— Это верно.

9

— Страшными словами. Например: «Чтобы этому Кестнеру трижды землю есть!» Или: «Чтоб ему волосы на пробор томагавком зачёсывали!» Или: «Давайте подсыплем ему кнопок в пиво!» Или вот
ещё: «Пусть его Мохаммед Али взгреет!..»
— Не будь таким кровожадным! — взмолился я. — Лучше придумай что-нибудь!
Но Эриху, как назло, ничего не шло в голову. Мне тоже. И вполне может статься, что мы бы до сих пор сидели с ним на лестнице,
если бы внезапный порыв ветра не захлопнул с грохотом дверь, а мои
ключи не остались на письменном столе.
— Вот не --">