Туве Марика Янссон - Том 7

Голубая земля была
далеко-далеко внизу, и там, в глубине, в не­
достижимом, папа начинал искать свою семью.
Она всегда появлялась, если только он ждал.
Она всегда отражалась в стеклянном шаре.
Естественно, в сумерках у них всегда было
столько дел! Они всегда что-то делали. Мама
Муми-тролля то и дело бегала из кухни в
погреб — принести масло или колбасу к чаю.
Или шла на картофельное поле. Или за дрова­
ми. Всякий раз у нее был такой вид, слов­
но она шла совершенно другой, новой дорогой,
и это казалось ей страшно интересным. Но
ведь никогда точно не узнаешь! Она ведь
могла мысленно участвовать в какой-то таин­
ственной забаве, она играла для самой себя
или тоже лишь ходила вокруг, чувствуя, что
живет на свете. Она появлялась, катясь, слов­
но белый хлопотливый шарик, где-то очень
далеко среди самых голубых теней. Там про­
ходил Муми-тролль, далекий и очень сам по
себе, там по склонам моталась малышка Мю,

14

как само движение: ее почти не было видно —
это было просто мелькание чего-то решитель­
ного и самостоятельного, чего-то такого неза­
висимого, что не было даже необходимости
хвастаться или представляться. Но внутри
стеклянного шара в зеркальном изображении
они становились необычайно маленькими, а их
движения — беспорядочными и путаными.
Папе Муми-тролля это нравилось, это была
его вечерняя игра. Она вселяла в него уверен­
ность в том, что они нуждаются в защите, что
они где-то в глубине моря и об этом известно
лишь ему одному.
Теперь было уже почти темно. И вдруг
внутри стеклянного шара возникло что-то но­
вое: там зажегся свет. Мама Муми-тролля за­
жгла свет на веранде, она не делала этого все
лето. Горела керосиновая лампа. В один миг
вся надежность и уверенность сконцентриро­
вались в одной-единственной точке на веранде,
а не где-то в другом месте. На веранде сидела
мама и ждала свою семью, чтобы напоить ее
чаем.
Стеклянный шар угас, и голубизна перешла
в сплошную темноту. Ничего, кроме лампы,
не было видно.
Папа постоял немного, сам не зная, о чем
размышляет, потом повернулся и пошел домой.
—
Ага! — сказал папа. — Думаю, теперь
можно спать спокойно. На этот раз опасность

15

миновала. Но безопасности ради я пробегусь
на рассвете вниз и проверю...
— Ха! — воскликнула малышка Мю.
— Папа! — закричал Муми-тролль. —
Ты ничего особенного не заметил? У нас лампа!
— Да, я подумала, что теперь, когда вечера
становятся длинными, самое время зажечь
лампу. Вечером так этого хочется...— сказала
мама.
Папа сказал:
— Но ведь так вы покончите с летом.
Лампу зажигают только тогда, когда кончает­
ся лето.
— Но ведь потом наступит осень, — тихо
сказала мама.
Лампа грела и тихонько жужжала. При све­
те все делалось таким близким и надежным —
и тесный круг, составлявший семью, и то, что
они чувствовали и на что надеялись. А вне
этого круга все было чуждое и ненадежное,
темнота громоздилась все выше и выше и ухо­
дила все дальше и дальше.
— Некоторые папы всегда решают сами,
настало ли время зажигать лампу, — пробор­
мотал папа в свою чашку с чаем.
Муми-тролль разложил свои бутерброды в
обычном порядке — сперва с сыром, затем
два с колбасой, потом с холодным картофелем
и сардинами и, наконец, с джемом. Он был
совершенно счастлив. Мю ела только сарди­
ны, потому что чувствовала: этот вечер был

16

совершенно необычный. Почерневшими глаза­
ми она задумчиво смотрела в темноту сада.
Свет от лампы падал на траву и на куст
сирени. Он слабо проникал в мир теней, где
наедине с собой сидела Морра.
Она так долго сидела на одном месте, что
земля под ней успела замерзнуть. Трава трес­
нула, как стекло, когда Морра поднялась и
придвинулась поближе к свету. Шепот ужаса
пронесся сквозь листву, когда задрожавший
лист клена, свернувшись, упал, на плечи чудо­
вища. Астры отодвинулись от нее как можно
дальше. Кузнечики перестали стрекотать.
— Почему ты не ешь? — спросила мама.
— Не знаю, — ответил Муми-тролль. —
Есть у нас какие-нибудь поднимающиеся
шторы?
— Да, на чердаке. Они не понадобятся
нам, пока мы не погрузимся в зимнюю спяч­
ку. — Повернувшись к папе, мама спроси­
ла: — Теперь, когда у нас есть лампа, не
займешься ли ты моделью своего маяка?
— Чепуха! — фыркнул папа. — Это про­
сто ребячество! Это несерьезно.
Морра еще --">