Питер Джеймс - Бабенькина мухоморка

— Видишь ли, милый мой Адам, — мирно говорил каноник, прогуливаясь под вязами у своего приходского дома, следователю — инспектору Далглишу, — сколь ни будет нам кстати это наследство, я не испытаю радости, принимая его, если Бабенька Алле обрела свои деньги неправедным путем.

Каноник имел в виду, что он с женою не будут рады наследовать приблизительно 80 тысяч фунтов Бабеньки Алле, коль она шестьдесят семь лет тому назад ради этих денег отравила мышьяком собственного престарелого мужа. Поскольку она обвинялась именно в этом, но была оправдана в 1902 году судом, которых! для ее гемпширских соседей соперничал с коронацией в роли публичного зрелища, колебания каноника нельзя было счесть безосновательными. Допустим, рассуждал молча Далглиш, почти любой в предвидении восьмидесяти тысяч с радостью разделит убеждение, что однажды оглашенный вердикт английского суда есть окончательная истина по данному делу, установленная раз и навсегда. Инстанция выше этой если и существует, то в мире ином, но не в нашем. И Губерт Боксдейл вполне мог бы так считать. Но перспектива получить нежданное наследство затронула его недремлющую совесть. И он продолжал мирно, но настойчиво:

— Не говоря уж о безнравственности получения ославленных денег, они не принесут нам отрады. Я часто вспоминал об этой несчастной, неприкаянно колесившей по Европе в поисках умиротворения, думал о ее одинокой Жизни и горестной кончине.

Далглишу было известно, что эта Бабенька словно по расписанию меняла — в сопровождении свиты прислуги, очередного любовника и постоянных нахлебников — один за другим роскошные отели Ривьеры, заглядывая под настроение в Париж или Рим. Сию упорядоченную программу услад и развлечений едва ли объяснишь как горестную неприкаянность, и едва ли пожилую даму занимали поиски умиротворения. А умерла она, вывалившись за борт яхты одного миллионера в разгар весьма шумного празднества, устроенного им в честь ее восьмидесятивосьмилетия. Пусть по понятиям каноника такая смерть не содержит в себе назидания, но вряд ли Бабеньке было горестно в тот час. Ежели Бабенька Алле (иначе и назвать ее не назовешь) сохраняла тогда ясную голову, наверняка ей подумалось, что уходит она из жизни прекрасным способом. Такие соображения, однако, не представлялись Далглишу подходящими для беседы с его спутником.

*

Каноник Губерт Боксдейл был крестный отец инспектора Адама Далглиша, со студенческих лет в Оксфорде друживший всю жизнь с его отцом. Восхитительный это был крестный, доброжелательный, чуткий, искренне преданный. Он в детские годы Далглиша никогда не забывал о его дне рождения и тонко чувствовал, что занимает к влечет мальчишку. Далглиш обожал его и думал о нем, что он один из немногих ноистипе добрых людей на свете. Оставалось удивляться, как же удалось канонику дожить до семидесяти одного года в этом плотоядном мире, где мягкость, смирение и несуетность отнюдь не способствуют выживанию, а тем более процветанию. Но в некотором смысле его доброта служила ему защитой. Перед лицом столь явной безгрешности даже те, числом немалые, кто заведомо эксплуатировал его, проявляли милосердие и покровительственность, принятые в общении с умственно неполноценными.

«Жалко старикашечку, — говаривала приходящая домработница, кладя в карман плату за шесть часов, хоть отработала пять, и прихватывая пару янц из холодильника, — вот уж кому от людей не отвязаться». С удивлением осознал Далглиш, тогда молодой и глуповатый следователь — констебль, что каноник прекрасно осведомлен, сколько было часов и сколько яиц, но полагает и то и другое более нужным миссис Копторн с пятью детьми и непутевым мужем, нежели ему. И еще он знал: начни платить за пять часов, и она незамедлительно стапет работать лишь четыре и брать лишних два яйца, а вот эта малая и единственная нечестность зачем‑то ей нужна для самоуважения. Он был добр. По не был глуп.

Они с женою, конечно, бедны, по никак не назовешь их несчастными, это слово неприменимо к канонику. Гибель обоих сыновей на войне в 1939 году вызвала в нем печаль, но не упадок духа. Он, одпако, знал и тревоги. Его жена страдала диффузным склерозом, бороться с которым становилось все труднее. Ей понадобятся разного рода услуги и процедуры. А он теперь, причем позже срока, выходит в отставку, и пенсия будет маленькая. Наследство даст им

--">