Татьяна Юрьевна Степанова - Готическая коллекция

Татьяна СТЕПАНОВА ГОТИЧЕСКАЯ КОЛЛЕКЦИЯ

Пролог

Бывает так: спишь и видишь сон, что спишь. И видишь сон о том месте, где суша граничит с морем. Где гряда песчаных дюн кончается у самой воды. Неподвижная, мертвая луна цепляется за кроны сосен, чертит на волнах дорогу, прямую и четкую, как след мела на классной доске, касается тусклым лучом стен старой церкви за круглым прудом, затянутым ряской.

И тонет в наплывающих тучах.

Ветер гонит волну за волной в заливе и, словно клавиши фисгармонии, перебирает колокола на колокольне. Но они молчат. Ветер крепчает и приводит с собой прилив. Вода прибывает и, кажется, вот-вот разрушит единственную преграду — узкую полосу песка, именуемую Косой, защищающую от холодных волн церковь, пруд, старое, заросшее бузиной и боярышником кладбище и тропинку-змейку, уводящую в дюны.

Но постепенно ветер стихает, и все затихает вместе с ним — море, песок, луна. Серебряная полоса на воде снова выглядит четкой и прямой, словно указывает путь — из моря на сушу к старому пруду, похожему на потерянное в камышах зеркало. Лунные блики мерцают на черной, пахнущей илом воде. Но вот раздается громкий всплеск, точно крупная рыба ударяет хвостом. И снова все тихо. Легко плескаются небольшие волны у топкого берега, расходятся кругами от середины пруда, качают в камышах темной заводи мертвое тело, разбухшее и безобразное, объеденное рыбой и раками, мало уже похожее на человеческую плоть, больше на гнилую колоду, источенную червями.

И вот новый всплеск. В лунном свете что-то мелькает. Лунные блики. Или блеснула чешуя крупной прожорливой рыбы. А потом — руки (или это сон?), мощные сильные руки пловца, рассекающего гладь воды, подобно торпеде. И снова всплеск. И блеск чешуи Брызги и круги по воде. Как будто только что кто-то нырнул на самое дно — рыба, пловец?

И тишина снова смыкается над прудом. А потом ее разрывает тяжелый утробный гул мотора. На откос дюны из темноты выползает ржавый танк с бело-черным крестом, намалеванным на башне. Гусеницы взрывают песок, лязгают. Танк останавливается у самой воды. Мотор ревет, словно преодолевает препятствие, и гусеницы лязгают вхолостую. Но ничего не отражается в черной воде — ни угловатый силуэт бронированной башни, ни черно-белый крест, ни пушка, ни с грохотом откинутая крышка люка. Ничего. Гул мотора стихает, и танк, как мираж, начинает медленно таять, рассасываясь в лунном свете. И вот на его месте лишь облако пепельного тумана. Самого обычного тумана, окутывающего и дюны, и залив в предрассветный час. Хотя обычный туман вряд ли увидишь во сне.

Когда спишь и так ясно, так мучительно ясно понимаешь, что ты спишь и видишь сон, что спишь…

Человек, раскинувшийся на смятой постели, заворочался, застонал, повернулся на бок, протянул руку и пошарил на подоконнике у изголовья кровати, ища часы. Окно в комнате было открыто настежь, и ветер вздувал белые занавески, как паруса. Где-то в темноте над кроватью тонко гудел комар. Человек сел на постели. Отодвинул занавеску — над заливом клубился серый туман. Мутные клочья скрывали полосу берега, сосновую рощу, кладбище. Из тумана выступал лишь силуэт церковной колокольни. Доносилось звонкое кваканье лягушек. А потом послышался всплеск, точно кто-то с силой ударил по воде хвостом или лопастью весла. И лягушки испуганно смолкли.

Человек быстро потянул на себя створки окна, захлопнул их, защелкнул шпингалет. И плотно задвинул занавески.

Глава 1 ПРИБЫТИЕ

Никому нельзя верить. В наше время легче потерять веру, чем телефонную карточку. Катя — Екатерина Сергеевна Петровская, в замужестве Кравченко — убедилась в этом на собственном горьком опыте. Нет, никому нельзя верить!

Даже мужу. Но все по порядку. Вадим Андреевич Кравченко, именуемый на домашнем жаргоне Драгоценным В.А., клятвенно обещал еще 31 декабря: будущий отпуск проведем вместе у моря. Наступил июль, и муж как отрезал: бери отпуск, айда. И Катя сломя голову кинулась по начальству подписывать разные служебные бумаги, потому что попробуйте иначе уйти в отпуск в разгаре лета в таком строгом госучреждении, как ГУВД Московской области, где весь личный состав на учете и всегда под ружьем на каком-нибудь очередном усилении. И пока она оформляла и подписывала бумаги (а на это ушло немало времени), муж вел себя весьма загадочно. Привозил домой какие-то странные громоздкие баулы, коробки. А однажды вечером объявил, что авиабилеты уже взяты на --">