Евгения Александровна Бергер - Джентльмен с Харви-стрит (СИ)

покинувшей ее вместе с кровью в той хижине на продавленном старом матрасе. Она оплакивала ее в тишине ночи, ни с кем, даже с Джеком, не делясь своим горем. Казалось, он не поймет, еще и осудит: она как-никак понесла от другого мужчины, который, пусть и не был любим ей всем сердцем, все-таки стал по-своему дорог. Уорд был добр к ней и терпелив, и за это она вспоминала о нем с теплотой, сожалея вдвойне, что не смогла подарить ему сына, о котором он так мечтал.

А ей, как Аманда теперь понимала, хотелось маленького ребенка. И от страха, что после выкидыша она больше не сможет зачать, сжималось сердце.

Вдруг мать права, и она стала бесплодной?

Кому нужна женщина, не способная выносить сына?

В дверь постучали, и девушка встрепенулась, стиснув бумагу в руке.

– Аманда, ты как? Скоро вернется Фальконе, можем дождаться его на террасе и первыми узнать новости. – Розалин Харпер замерла на пороге, заметив, должно быть, в подруге какой-то надлом. – Эй, что с тобой? – Она прошла в комнату и коснулась чуть подрагивающего плеча. – Тебя расстроило что-то в письме? Оно от родителей?

Аманда кивнула.

– От матери. Пишет, что мне неприлично оставаться здесь дольше и требует, чтобы я возвратилась к началу сезона. Мне подобрали нового мужа... – насмешливо улыбнулась она. – Вдовца с тремя маленькими детьми.

Мисс Харпер вскинула брови и отозвалась ей в тон:

– Как великодушно с их стороны. И очень предусмотрительно! – И серьезней: – Ты поэтому так расстроилась?

– Отчасти, – призналась Аманда, задумавшись на секунду. – Дело в том, что здесь, рядом с Джеком, я будто стала другим человеком, не знаю, поймешь ли ты, но это письмо... Оно напомнило снова, кем я являюсь по сути: бесправной собственностью либо родителей, либо мужа. А я не хочу быть ничьей, кроме Джека! И родителям стоит об этом узнать...

– Так скажи им. Ты взрослая женщина, заслужившая право распоряжаться собой!

Розалин была сильной, Аманда знала об этом: она не боялась отстаивать свое мнение и бороться за свое право. Но ей, далекой от светского общества, было легче бороться с косностью и предубеждением света... Аманда же понимала, что ее битва не будет простой. Стоять до крови – вот что ожидало её, и это пугало.

– Так я и сделаю, – сказала она. – И чего бы мне это ни стоило, я буду с мужчиной, который любит меня и без которого я сама не мыслю себя!

Мисс Харпер ободряюще улыбнулась, сжав ее руку.

– Кстати, о нем, – сказала она, – не заглянешь ли в классную комнату и не узнаешь, закончили ли они с маэстро Террини урок? Я пока распоряжусь насчет чая и буду ждать вас двоих на террасе. Не пропадайте! – С этим напутствием, сопровождающимся лукавой улыбкой, она поспешила в сторону лестницы, а Аманда, согнав с лица смущенный румянец, направилась в классную комнату, где маэстро Террини уже второй месяц кряду, точно по расписанию, обучал «внука» сеньора Фальконе итальянскому языку.

– О, сеньорита Аманда, счастлив видеть вас в добром здравии! – воскликнул маэстро, едва увидев её.

– Благодарю, маэстро Террини! Наша радость, как обычно, взаимна. Как ваш ученик? – осведомилась она. – Успешен в учебе?

Джек, сидевший за партой, как какой-то школяр, откинул со лба длинную челку, явно смутившись, и завинтил крышку чернильницы, делая вид, что не слышит их диалога у себя за спиной.

– Молодой сеньор Джино – невероятно сообразительный молодой человек, – поспешил уверить ее собеседник. – Он схватывает все налету. Уверяю вас, в скором времени он заговорит на родном языке так же уверенно, как и любой коренной житель нашей прекрасной страны!

Джек поджал губы, вперившись взглядом в столешницу перед собой и водя пальцем по сколу в дереве, возможно оставленному еще рукой его мнимой матери, Аллегры Фальконе. Маэстро, между тем, простился с обоими и, едва успел выйти за дверь, как руки Аманды обняли молодого человека со спины, а тихий голос защекотал щеку:

– Джек, ну ты что такой мрачный? Улыбнись уже. Тебя, между прочим, хвалили, а не помоями обливали!

– Искренне ли? – отозвался он, наслаждаясь самой ее близостью, с каждым днем ощущавшейся все острее. – Ему, знаешь ли, положено так говорить за те деньги, что граф платит ему за мое обучение. Но ученик я посредственный... Не понимаю к тому же, зачем Фальконе настаивает на этих уроках.

– Но мы ведь хотим остаться жить здесь, в Италии, значит, знание языка тебе пригодится.

– Ты --">