Евгения Александровна Бергер - Джентльмен с Харви-стрит (СИ)

Джека.

– Джек просто слишком порядочный, чтобы обманывать. Это вынужденное притворство претит ему...

Фальконе кивнул.

И улыбнулся...

– Слишком порядочный, чтобы жить за чужой счет в красивом доме подле очаровательной девушки, влюбленной в него? – с беззлобной насмешкой произнес он. – Да многие бы мечтали об этом. Ах, Джино, Джино, с такими принципами многого не добиться! Особенно в полицейской работе.

– Вряд ли мне быть полицейским, – смутившись, парировал молодой человек. – Эта работа не для меня. В этом вы правы...

– Тогда чем же ты намерен заняться, едва освободишься от тяжкой обязанности разыгрывать моего внука?

Джек смутился сильнее, но пальцы Аманды стиснули его руку, и он решился признаться.

– Сеньор Джонсон предлагал обучить меня некоторым особенностям своей работы. Я подумывал согласиться...

– Хочешь стать частным сыщиком?

– Почему бы и нет? Сыск всегда интересовал меня в первую очередь.

– А что скажете вы, сеньорита Уорд, – обратился к Аманде старик, – готовы связать свою жизнь с детективом? Не передумали еще?

– Никогда не передумаю, – уверила его девушка категорически.

А Фальконе допытывался:

– То есть вы уже сообщили родителям, что намерены остаться в Италии и переменить свою жизнь? И даже написали поверенному, дабы он от вашего имени уладил вопросы с вашим финансовым обеспечением здесь, в новой стране?

Аманда вспыхнула: ничего этого она, конечно, не сделала и восприняла сказанное Фальконе упреком.

– К чему эти вопросы? – осведомилась она. – Вам прекрасно известно, что ни первое, ни второе мною не сделано.

– То-то же. – Фальконе поднялся на ноги и хмыкнул в кулак, окинув своих собеседников взглядом. К слову, мисс Харпер за все это время не сказала ни слова, но старик не оставил ее без внимания. – Вот и мисс Харпер у нас как бы в подвешенном состоянии... Да и я сам...

– Что вы хотите этим сказать? – живо откликнулась компаньонка. – Мое положение более чем устраивает меня. Или вы вознамерились уволить меня?

– Как вы, однако, скоры на суждения, – попенял ей Фальконе, покачав головой. – И вовсе я не намерен вас увольнять, юная мисс. Просто подумал, что у вас, наверное, есть семья, те, кто о вас беспокоятся и волнуются... И жених есть, насколько я знаю.

– Был, – поправила его компаньонка. – Помолвка разорвана, как вы понимаете.

– Но мне показалось...

– Вам показалось, сеньор... – Мисс Харпер взволнованно стиснула руки и посмотрела в безмятежную синь горного озера. Оно, это озеро, будто и вовсе не знало ни бурь, ни волнений, не то что мисс Харпер, вспомнившая не к месту недавнюю встречу с бывшим возлюбленным. Для нее она стала слишком большим душевным волнением, чем-то вроде тропического тайфуна: как-то враз вспыхнуло то, что, казалось, угасшим, и теперь жгло даже больше, чем прежде. Но отогнав от себя эти мысли и устыдившись резкости своих слов, мисс Харпер добавила: – У меня есть сестра. Я пишу ей время от времени, но не часто, чтобы не скомпрометировать ее письмами от преступницы.

Теперь пришло время сеньора Фальконе возразить своей собеседнице:

– Вы не преступница, Розалин, и мы все знаем об этом. И я считаю несправедливым, что вы, неся на себе это клеймо, перечеркнули всю свою прежнюю жизнь.

Женщина вскинула взгляд, потемневший, больной, и, не улавливая подтекста, спросила глухо:

– Зачем вы говорите мне это?

– Затем, что вам стоит вернуться и разобраться во всем. – И поспешно добавил в ответ на ужас, мелькнувший в глазах компаньонки: – Или хотя бы повидаться с родными. В конце концов, я уверен, вы и сами хотели бы этого.

– Но я не могу! – воскликнула женщина. – Я не могу даже думать об этом. Как вы сами не понимаете: срок давности преступления еще не истек, Энтони... – она осеклась, – мистер Ридли сам так сказал. Если я окажусь снова в Англии, то меня ждет тюрьма, а возможно, и виселица. Вряд ли там станут разбираться в произошедшем: признают само мое бегство признанием в преступлении. Сеньор, вы хотите избавиться от меня? Я настолько вам опротивела?

– Святая Мадонна, мисс Харпер, я и представить не мог, насколько сильно вы итальянка в душе! – отчего-то развеселился старик. – Какая экспрессия, страсть... Но я, право слово, не такое чудовище, чтобы желать вашей смерти на виселице, поверьте. Наоборот, я желаю вам только добра!

– Тогда закроем эту болезненную для меня тему, прошу. Я --">