Вера Вьюга - Аптека Пеля

Вера Вьюга Аптека Пеля

Глава 1

Ora et labora (молись и трудись)

надпись на фасаде аптеки Пеля, латинская фраза, являющаяся девизом святого Бенедикта Нурсийского

Саня проснулся, сунул руку под подушку — паспорт в кожаной обложке, на имя Александра Невзоровича Чипухина лежал на месте. Тепленький, новенький. Парень достал его, погладил и раскрыл. Да, так и есть, его цветная физиономия, не придерешься. Выпученные глаза смотрят убедительно и даже нагло.

Уже месяца три как он приехал на заработки в Питер из села Гороховый Ряд. Бабка у него там померла. А кроме нее у Санька и не было никого. Сирота значит. С бабкой вырос. Она ему и мать и отец была. Как померла, подался селянин в большой город счастья искать. То там, то здесь подвязался. Работа вся черная, да и зарплата такая же. При кладбище в мастерской случайно устроился на подхвате — помогал камни пилить, мусор убирать. Иногда звали могилу помочь выкопать или подправить какую, песка-крошки мраморной подсыпать, если кто из рабочих заболел или запил. Сперва Саня койку снимал в хостеле неподалеку, пока одним прекрасным серым и дождливым питерским днем не заметил возле склепа, что прямо за Смоленской церковью — бабу. Назвать ее женщиной язык не поворачивался. Баба самоварная. Такая у них в кухне на заварном чайнике сидела. В пышной ситцевой юбке, кофте с баской. Серый платок, завязанный под подбородком, покрывал бабью голову. Саня даже осмотрелся — может кино снимают, такое у них бывало. Но никаких камер рядом, в кронах столетних лип только ветерок гуляет, а людей не видно.

Когда подошел ближе понял, что баба стоит возле заброшенной могилы: овал раковины плотно зарос бурым мхом, внутри буйствовали сорняки, а на каменном кресте, там, где обычно отмечено имя и даты жизни — смерти висел запечатанный в файл призыв: «ответственного за захоронение просьба зайти в администрацию кладбища».

Саня открыл было рот, чтобы подсказать бабе, где администрация заседает, но та его опередила:

— Хочу тебя, соколик, попросить. Ты уж присмотри за могилкой. Траву подергай. Обнови крест, да цифирки-буковки подправь. А я в долгу не останусь. Я бы сама, но не могу. На последнем издыхании я…

Баба выглядела вполне румяной и упитанной. Лицо без косметики, но кожа нежная и гладкая. «Молодая баба, — подумал Саня, — только глаза мертвые, какие-то застывшие, цвета чернозема».

— Так у нас это платно. В администрации нужно оформить… — Совсем не хотелось парню хлебное место терять. Узнает кто, что мимо кассы — выгонят. А за бесплатно он пахать не обязан, не благотворительный фонд.

— Можешь у меня пожить. Даром живи, скока хошь. В ночлежке-то, небось, не сладко. А комната моя тута неподалеку, у собора Андреевского. Так что, договорились? — Рука бабы юркнула в прореху между пуговичками на груди. — Держи вот. Тута ключи и адрес. — Она сунула в оттопыренный карман рабочих штанов парня, то, что было зажато в кулаке.

— Э-ээ! — попытался он возразить обескураженный необычным поворотом дел, но странная баба уже бежала прочь, петляя между могил.

Саня еще раз огляделся и приподнял файл, прикрученный проволокой ко кресту.

«Евлампия Селёдкина, — прочел вслух еле заметные буквы, усмехнулся, присмотрелся и сам себя поправил — Серёдкина. 1886».

Удивительно, но после черточки не было никаких цифр. Как Саня ни присматривался, даже фонариком посветил, но нет. Гладко-пусто.

— Фигасе… — сплюнул он себе под ноги. — Билет с открытой датой…

Ахнули в колокол к вечерней. С ближайшего склепа взметнулись голуби. Саня достал из кармана связку крошечных ключей, завернутых в пожелтевшую, пахнущую карболкой бумажку. Он сразу узнал этот запах «чистоты». В полковой санчасти так воняло, когда сам валялся там с чесоткой. Ключи были крохотными, таких замков теперь и не ставят. Один вроде английский, а второй ключик на свисток похож, с полым цилиндром. Допотопный. И только электронная таблетка, зажатая в пластиковый корпус, разбивала вдребезги все мысли о шатающихся по кладбищу приведениях из прошлого века.

На бумажке корявыми, чуть растекшимися синими буквами значился адрес. Действительно недалеко, всего-то пять улиц — десять линий. И Саня, подумал, что прошвырнется в ближайший выходной, проверит, что за бред тут баба ему задвигала.

Выходной выдался солнечным, располагающим к неспешным прогулкам. Захватив --">