Елена Арсеньевна Грушко (Елена Арсеньева) - Тайна Зинаиды Серебряковой

бутылку. Струмилин с усмешкой махнул рукой на заднее сиденье, где лежали в пластиковой разорванной упаковке еще девять таких же бутылок:

— Да пейте на здоровье!

— Ого! — с уважением сказал лейтенант. — Крепко затарились. Дорога долгая?

— Нет, я уже практически приехал. А это — нижегородские сувениры друзьям. У вас такой воды нет.

— Значит, конкретно в наш городишко едете? — спросил лейтенант, озабоченно шныряя глазами, обретшими натуральный васильковый цвет, по вверенному ему участку шоссе. — Командировка или как?

«А не пошел бы ты подальше?» — осведомился Струмилин мысленно, однако вслух, неожиданно для себя, сказал правду:

— На поминки еду. Сегодня година дружку моему. Я не был ни на похоронах, ни на всяких девятинах-сороковинах — в аварию попал, — ну вот, надо почтить память.

Васильковые глаза лейтенанта внезапно приковались к его лицу, что-то мелькнуло в них — особенное, — и он спросил тихо:

— Это, случайно, не Костя Аверьянов?

Струмилин от неожиданности даже охрип:

— Он самый.

— Царство небесное, — тихо сказал лейтенант и, кинув бутылку и жезл под мышку левой руки, торопливо перекрестился.

— Царство небесное, — машинально отозвался Струмилин, глядя на него во все глаза. — А вы что, знали Костю?

— Мы соседи, — пояснил лейтенант. — Были соседи, да… Сегодня жена моя собирает стол для тех, кто захочет его помянуть. Эта-то сучка Сонька никого звать не намерена, вообще сомневаюсь, что она вспомнит, какой сегодня день, ну, хоть мы… Вы Соньку видели небось, знаете, что это за птица?

— Не имел такого удовольствия, — сухо отозвался Струмилин. — Однако наслышан сверх всякой меры.

— Во-во! — хмыкнул лейтенант. — Воистину — сверх всякой меры. Так что вот: приходите к нам после девяти. Я раньше не смогу — на дежурстве. Адрес Костин знаете? Красных Зорь, двадцать один-а, квартира девятнадцать. А у нас квартира двадцать.

— Извините, не приду, — неловко отказался Струмилин. — Я нарочно еду встретиться с друзьями и сходить к Косте на могилку. И нынче же вечером обратно в Нижний.

Лейтенант вытянулся, кинул ладонь к козырьку, словно в стареньком «Рено» сидел перед ним сам министр внутренних дел, а не худой парень в мятой футболке, которого он только что мучил со всей строгостью закона:

— На кладбище будешь — передай Косте привет от Гоши Володина. От меня, значит.

— Сделаю, — кивнул Струмилин и с места взял скорость, опасливо поглядывая в зеркальце заднего вида. Надо же было ляпнуть такое: на поминки, дескать, приехал, а нынче же вечером — обратно. Одно из двух: или вечером сядет за руль пьяный вдрабадан — с поминок-то приличные люди в ином состоянии не уходят! — или вовсе на них не будет пить. А разве такое возможно?!

Просто странно, что лейтенант Гоша не обратил на это внимания. Молодой еще. Вот тот изверг в форме, Васильев, непременно обратил бы!

* * *

— Внимание, дамы и господа! Просьба пристегнуть привязные ремни и воздержаться от курения. Наш самолет приступил к снижению и через несколько минут совершит посадку в московском международном аэропорту Шереметьево-2. Напоминаем вам, что, в интересах вашей же безопасности, на борту по-прежнему запрещено пользование мобильными телефонами. Самолет вступил в полосу низкой облачности, поэтому просим извинить за возможные неприятные ощущения. Спасибо за внимание.

Иначе говоря, возможна болтанка. Джейсон поморщился. Это не неудобства, а большая гадость! Он в принципе хорошо переносил полет, но стоило вспомнить, как трясло при вылете из Сиднея… Желудок вдруг вздымался к горлу и там замирал. Джейсон справился с тошнотой, но многим пассажирам потребовались пакеты. Его соседка, весьма элегантная дама бальзаковского возраста, была среди них.

Джейсон, конечно, тактично отворачивался, однако никакого сочувствия не ощущал. Ведь еще в аэропорту Сиднея эта пассажирка обратила на себя его внимание своей подчернуто-ледяной, даже брезгливой ко всему окружающему физиономией, да и потом, оказавшись его соседкой, держалась отчужденно, даже не ответила на любезное приветствие, а только напустила на себя еще больше холода.

«Возможно, она опасается моих сексуальных домогательств? — подумал Джейсон. — Ведь эта феминистская американская мода доползла и до тихой, патриархальной Австралии! — Или, еще того лучше, лесбиянка-мужененавистница? От такой лучше держаться подальше». И он --">