Деннис Берджес - Врата «Грейвз»

Деннис Берджес Врата «Грейвз»

Посвящается Йене, которая всегда пишет лучшие строки

Часть первая

Единственная возможность спасения заключалась для него в том, чтобы заставить мой язык замолчать навсегда.

Последнее дело Холмса.^[1]

Лондон, 19 января 1922 года 10 часов вечера

Меня ударило, дыхание перехватило, я стал падать на спину, да так, что ноги на мгновение оказались в воздухе. А еще я заметил светлые кудри и шарф. Картину дополняли выскользнувший из маленькой женской руки здоровенный пистолет и женские ноги, запутавшиеся в полах непомерно большого пальто; женщина тоже упала на спину и теперь пыталась отползти в сторону. Еще мгновение спустя перед глазами оказалось ночное лондонское небо. Это женское лицо определенно кого-то напоминало. Мы точно не были знакомы, может, разве что где-то случайно столкнулись.

Лишь потом я услышал выстрел, или же до меня наконец дошло. Несколько лет назад в меня уже стреляли, но с тех пор я успел подзабыть, каково это. В ушах звенело так, что исчезли все прочие ощущения, и боли я еще не чувствовал. Жизненный опыт, полученный мной во время пребывания во Франции, подсказывал, что вот-вот станет больно. Итак, я лежал на улице, глядел в черное небо и вспоминал Францию. Меня охватили покой и легкая грусть, и я начал даже потихоньку задремывать.

Я бы, наверное, действительно заснул, если бы не шум, что подняла Адриана. Она звала на помощь и одновременно кричала на меня:

– Чарльз! Откройте глаза, Чарльз! Посмотрите на меня, Чарли!

Она, похоже, трясла меня за плечо, но я почти ничего не чувствовал. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что не стоит находиться здесь, с Адрианой Уоллес, тем более что муж ее не знает, где она. Я пытался вспомнить, почему это так важно, но никак не мог сосредоточиться. И вообще, хотелось сосредоточиться на Адриане. Казалось, я должен ей что-то сказать. Может быть, прикоснуться.

Наконец мне удалось разлепить веки. Адриана была всего в трех дюймах от меня. Я бы отвернулся, но не смог. Тогда я попытался хотя бы пошевелить рукой, но у меня ничего не вышло. Адриана, видимо, разрывала на мне рубашку, но я не мог приподнять голову и посмотреть. К звону в ушах примешивался треск рвущейся ткани, затем промелькнули какие-то белые и красные лоскуты. Явно не лучшая идея срывать с меня рубашку, по крайней мере здесь.

– О Чарли! Господи! Все-таки они до вас добрались, – говорила она сквозь зубы, обращаясь как будто не ко мне. – Отдайте мне ваш передник! – потребовала она. Это удивило, поскольку на мне не было решительно никакого передника. – Есть у кого-нибудь машина?

Я разглядел чьи-то ноги, а когда перевел глаза вверх, то увидел официанта из «Улана».

– Сейчас вызовут медицинскую бригаду, мисс, – сказал он Адриане.

– Машину! – закричала та. – Забудьте вы об этих медиках! Бегом! Найдите кого-нибудь с машиной! Такси нет поблизости? Он умрет прежде, чем врачи сюда доедут.

– Думаю, нам не стоит его трогать, мисс, – вежливо сказал официант.

– Вы врач? – закричала она.

– Нет, мэм.

– А я медицинская сестра! Да позовите же кого-нибудь с машиной! Королевская больница в Челси, это всего в полумиле отсюда. Мы сами довезем его туда раньше, чем дождемся врачей.

Официант снял передник и отдал его Адриане, та стала запихивать его мне чуть ли не в живот. Ноги исчезли из поля зрения, и вновь совсем рядом возникло лицо Адрианы.

– Вы слышите меня, Чарли? – спросила она форсированно будничным тоном.

– Да, – ответил я. – Рана тяжелая?

Так спрашивают на войне. Я и сам спрашивал, когда меня однажды подстрелили во Франции. И сейчас самое время поинтересоваться.

– Чарли, если не получится сейчас же доставить вас к хирургу… – сказала она мягко, поправляя передник у меня в животе. Ее голос звучал даже слишком спокойно. Потом она скрылась из поля моего зрения и сказала кому-то: – Помогите мне перевернуть его. Я должна осмотреть спину.

– Может, не стоит, мисс? Если его переворачивать, вдруг ему станет хуже? – сказал мужской голос.

Я обдумал эти слова и заключил, что не хочу, чтобы мне стало хуже.

– Возможно, – спокойно сказала Адриана, – но, если пуля прошла навылет и я не закрою выходное отверстие, он умрет прямо здесь и сейчас. Что может быть хуже? – Это утверждение звучало еще более пессимистично.

Меня перевернули, и у меня перед глазами выросла стена. --">